– Допустим, ты прав. Остается вопрос: почему именно сейчас?
– Прибавь к своему вопросу еще один: почему он вдруг стал «подписывать» свою работу?
– На это ты тоже знаешь ответ? – спросила я.
– Не знаю. Хотя догадываюсь.
– И скажешь мне?
– Предположим, он задумался о продолжении рода. Не смотри так, я не издеваюсь, а говорю серьезно. Чтобы начать новую жизнь, нужно покончить со старой. – Я смотрела выжидающе, Алексей сообразил, что я мало что понимаю, и усмехнулся: – Испанец подписывает свою работу, оставляет след. И если на него вдруг выйдут, а он внезапно скончается, никто не должен сомневаться, что это именно он. Испанец будет мертв, но появится кто-то другой.
Я кивнула:
– Так поступил его отец, очевидно, вместо себя взорвал в машине кого-то другого и скрылся.
– Точно. Его похоронили с почестями и успокоились. Испанцу почести не светят, но вряд ли он на них претендует. А вот третий вопрос тебе совсем не понравится, – заявил Алексей. – Вчера я видел тебя с парнем, верзилой блондином с красивой рожей.
– Ты что, следишь за мной? – возмутилась я.
– Присматриваю. И совсем не потому, что твоя красота не дает мне спать по ночам. Так что праведное негодование засунь куда подальше. Ответь, что ты знаешь о нем, кроме того, что он лучший парень на свете?
– Да ты спятил... Мартин... если бы ты знал его, тебе бы не пришло в голову...
– Ага. Я бы тоже его полюбил. Ему что-нибудь известно об Алексе?
– Я должна была как-то объяснить твое появление, – мой голос звучал виновато, и это меня злило.
– О том, почему мы его ищем, ты тоже рассказала?
– Нет. Конечно, нет. Заикнись я о киллере, Мартин никогда бы мне не позволил...
– Вот как? – хохотнул Алексей, чем вывел меня из терпения. – Твой любовник может не позволить...
– Мы не любовники! – рявкнула я. – Что бы ты там ни думал... Мы много времени проводим вместе, но обычно в компании друзей. И он... он, к твоему сведению, не пытался изменить наши отношения.
– То есть в постель тебя не тащит? Странный парень. Может, больной?
– Он не больной. Просто я не позволяю мужчинам...
– Ладно, – перебил меня Алексей. – Он само совершенство. Но присмотреться к нему стоит. Внимательно.
– Тебе не кажется, что кто-то из моих друзей непременно бы узнал Алекса, появись он здесь? Это мне было пять лет, но им-то...
– Речь идет о киллере, крошка. О киллере, который очень многих успел здорово достать, и эти многие мечтают увидеть его в гробу. Он мог изменить свою внешность, и не один раз. К тому же узнать во взрослом мужике подростка, которого видел последний раз пятнадцать лет назад...
– Хорошо, присматривайся. Я уверена, Мартину нечего скрывать. Но я за ним шпионить не буду.
– А кто тебя просит? Просто будь внимательна. И хотя бы иногда шевели мозгами.
Как раз в этот момент Алексей тормозил возле моего подъезда. Я торопливо вытерла слезы, которые против воли не замедлили появиться от обиды за Мартина, и боролась с желанием вцепиться в физиономию Алексея. Он вышел из машины вместе со мной.
– Куда ты? – растерялась я.
– Провожу тебя до квартиры, – Алексей взглянул на меня и развел руками. – Милая, я совершенно безопасен. Раньше я нападал на женщин раза два-три в неделю, но после четвертого приступа простатита стал заметно спокойнее. – И буркнул, нахмурившись: – Махнешь рукой в окно, чтобы я знал: с тобой все в порядке. – Я направилась к подъезду, а он крикнул вдогонку: – Эй, недотрога, скажи, что я тебе хоть немного нравлюсь.
– Я прошепчу.
Крайне раздосадованная, я вошла в квартиру, бросила сумку на тумбочку, но все-таки направилась в кухню и, отдернув оконную занавеску, выглянула во двор. Машина Алексея медленно тронулась с места, я наблюдала за тем, как он выезжает на проспект, а думала о Мартине. То, что Алексей его подозревает, понятно. Он готов подозревать любого, но я-то знаю... Нет, это не выдерживает никакой критики. Смог бы Толик узнать Алекса, если бы тот изменил внешность? Ведь человек – это не столько черты лица, сколько жесты, привычки, манера говорить и двигаться. Впрочем, за пятнадцать лет привычки и манеры тоже могут измениться. Неужели Алексей прав и все эти годы мой исчезнувший брат наблюдал за мной? Я подумала об испанской родне, с удивлением поняв, что «родня» произношу с иронией. Я любила их, так мне казалось, но настоящей близости между нами не было. Их настойчивое внимание к тому, как и с кем я провожу время, теперь казалось мне странным. Сейчас многое кажется странным. Неужели слов Алексея достаточно, чтобы я начала их подозревать?
Я стояла у окна, разглядывая двор и компанию мальчишек, которые катались на велосипедах, клумбу ближе к гаражам и детские качели. Что в моей жизни было правдой, а что ложью? На какое-то мгновение мне вдруг показалось: все неправда. Я испуганно попятилась и услышала за спиной какой-то звук: вроде бы скрипнула дверь. Сердце забилось часто-часто, я резко повернулась...
– Не сходи с ума, – пробормотала я и позвала громко: – Дядя Лева, ты дома?
В квартире стояла тишина. Мальчишки что-то кричали за окном. Я покачала головой и прошла в ванную. Заперла дверь, зачем-то подергала ее. Быстро разделась и встала под холодный душ. Я стояла, запрокинув голову, мысленно повторяя: «Мартин, Мартин», пока не увидела его совсем ясно. Мальчишеская улыбка, взгляд нежный и насмешливый одновременно, его губы...
– Я люблю тебя, – громко сказала я, и на душу снизошел покой. Никто и никогда не заставит меня подозревать его.
От холода я начала дрожать. Выключила воду и быстро растерлась полотенцем, а потом замерла. Что-то не так. Запах. Да, запах. Очень странный. Накинув халат, который висел на крючке возле зеркала, я открыла дверь и ошарашенно замерла. Прихожая была в огне. Языки пламени плясали на стенах, паркетный пол вздулся и пошел пузырями. Из-под двери кабинета дяди Левы валил черный дым.