– Ни капельки. Но я придумала это себе и чувствовала себя защищенной.
– Что для тебя самое болезненное сейчас?
– То, что нет мужчины, с которым можно было бы построить отношения в чистоте жанра. Если это секс, то пусть не играет во все остальное: в слежки, выясняловки, показательные драки. Если это что-то большее, пусть включается в отношения в полном объеме и делает их комфортными для меня.
– Что общего между Никитой и Муркиным?
– То, что в день, когда мне надо было продержаться после ухода Караванова, каждый из них думал только о том, что сегодня я слабее обычного и меня можно использовать под нужную задачу: выследить или поднять за счет меня собственную самооценку.
– Что будешь делать?
– Искать других. Тех, которых я волную больше, чем проблемы, которые всплывают при встрече со мной.
– То есть опекающих?
– Да. На этой дистанции мне нужна помощь, те самые любовь и тепло, которых обычно ждут от меня.
– Признаком чего это является?
– Наверное, признаком того, что наконец поняла, что и я заслужила человеческого отношения к себе.
– А кто всю жизнь доказывал тебе обратное?
– Все. Родители, мужья, начальники, подруги… Та же самая Лида. Ведь я приучала ее к тому, что со мной можно все…
– Чтобы понять, как следует поступать, ты должна понять, кто ты такая на этом отрезке жизни. Ты готова?
– Не очень. Я – женщина между сорока и пятьюдесятью. Чувствующая себя молодой, красивой и ценной на работе, в постели и в человеческих отношениях. Более ценной, чем это было в молодости. Я еще оглушена разводом и не могу любить, но я хочу быть любимой. И вполне достойна этого…
Она скомкала лист бумаги и понесла его в мусор. Подумала, что надо уговорить Карцеву написать для народа хоть какое-то руководство по обращению с мужчинами в «семилетке поиска». Женщина живет себе, не тужит, вдруг он у нее в руках взрывается как бомба; и она начинает казниться, что это она ему того-сего недодала… а у него просто «процесс пошел!».
Невыносимо заболел затылок. Карцева сказала бы на это, что актуализировались страхи прошлого. Елена допила бутылку, почувствовала себя ужасно пьяной и заснула с ощущением, что вышла куда-то в новое пространство… как ракета, хоть и поздно, но все-таки отстегнувшая от себя очередной фрагмент ракетоносителя.
…С утра Никита позвонил раза три. Она отмахнулась, сказала, что все объяснения через «аську». Включила компьютер после очередного редакционного собрания, Никита был раскален как чайник.
Никита. Что ты сегодня и вчера такое творишь целый день? Все время выключен мобильный.
Белокурая. А я с кем-то подписала договор о том, что он будет всегда включен? Тебя же не интересовало, насколько тяжело мне было в первый день после ухода мужа?
Никита. Интересовало. Но ты так и не поняла, на что я вчера намекал?
Белокурая. Поняла. Ты оказался прозрачен как бутылка с водкой.
Никита. Поняла?
Белокурая. С омерзением. Это называется: приставили к мышке наружку.
Никита. Пытаюсь разобраться в себе и определиться.
Белокурая. Твои проблемы.
Никита. А тебя больше не волнуют мои проблемы?
Белокурая. Почти нет.
Никита. Лен, я твердо знаю, что ты мне нужна.
Белокурая. А я уже нетвердо.
Никита. А я думал, что ты не на всякого мужика по Интернету сразу вешаешься.
Белокурая. Давай прощаться.
Никита. Лен, я не прав. Я больше не буду! Обещаю…
Белокурая. Не вижу перспективы в отношениях. Когда мне хорошо – ты вспоминаешь, что женат; когда мне плохо – ты занят; когда мне одиноко – ты шпионишь…
Никита. Да я же не специально. Хотел дурака повалять… Но «разведка» оказалась такой «удачной», получил, что ожидал… хотя надеялся на обратное…
Белокурая. А ты думал, я всем в Интернете пишу, что я другому отдана и буду век ему верна?
Никита. Хотелось верить.
Белокурая. Не то страшно, что ты начал меня контролировать, а то, что ты сейчас не дал этому нравственной оценки.
Никита. А что тут оценивать? Молодой оптоволоконщик…
Белокурая. Старик Белинский говорил: «Верность означает только присутствие любви в сердце, ибо что за услуга быть верным своему счастью…»
Никита. Старику Белинскому мои поздравления по поводу удачного афоризма… Хочу тебя увидеть, но, боюсь, сегодня не смогу поднять кому бы то ни было настроение…
Белокурая. А мне не надо его поднимать. Оно у меня отличное.
Никита. В связи с уходом мужа?
Белокурая. По сумме факторов.
Никита. Чем меряем факторы?
Белокурая. Как ты любишь говорить неодномерными пространствами. Кстати, о пространствах, надо бы мне дома мебель переставить, но пока не придумала варианта… Поможешь?
Никита. Помогу. Правильно… пора начать новую жизнь!
Белокурая. А я и начала. Не веришь?
Никита. Моя вера вчера пошатнулась, но устояла…
Белокурая. Не зли меня.
Никита. У меня бизнес рушится. Давай встретимся.
Белокурая. Завтра.
Никита. Завтра выходной. Сама понимаешь…
Белокурая. Слушай, или ты верный муж, или ты следящий любовник, выбери одно амплуа. А то в глазах рябит!
Никита. Не собираюсь!
Белокурая. Кто-то из классиков говорил, что ничто так не мешает роману, как чувство юмора у мужчины и его отсутствие – у женщины. В нашей ситуации это наоборот.
Никита. Заезжаю за тобой после рабочего дня, и мы идем ужинать. Это не обсуждается!
Он выключил «аську». Елена улыбнулась. Ладно, она с ним поужинает. Но удовольствия это ему скорее всего не доставит.
С удивлением сообразила, что уже столько времени прожила без Караванова, тут же набрала его мобильный телефон.
– Привет, – сказала она. – Как выспался?
– Замечательно! – радостно-фальшиво прокричал Караванов.
– Если чего, заходи!
– Спасибо, я лучше пешком постою.
– Как насчет похода на день рождения? У матери чуйка завидная, звонила, о тебе очень подробно спрашивала.
– Ну, ты ведь не первый раз замужем. Поди, врать-то научилась. Впрочем, я подобрел, постараюсь… Как твоя жизнь? Как твой поклонник?
– Мне кажется, он заваливает свой бизнес, а роман со мной – отличное оправдание. Попытался меня выследить по «аське». Совершеннейший совок.
– Зато как интересно после меня. Ты же говорила, что я, как диетический суп! Между прочим, и раньше могла пойти к психоаналитику и снять запрет на заведение нормального любовника… Теперь у тебя жизнь по всем правилам. Радуйся…