– Поехали ко мне! – раздраженно сказал Гера.
– Подожди…
В открытой двери нарисовалась заспанная Лида в пижаме. Она выпучила глаза, свидетельствующие о достаточной дозе выпитого, и сказала:
– Мать, привет. Мы тут на девчатнике чересчур угостились, еле доехала. Здрасьте, я – Лида! Неблагополучная дочь своей благополучной мамаши. Мать, ты идешь в гору! У тебя каждый следующий половой партнер еще круче предыдущего! – И нетрезвой походкой умелась в свою комнату.
– М-да, – сказал Гера, не переступая порога. – Я пойду?
– А что случилось? – спросила Елена, переобуваясь в тапочки. – Пьяных детей не видал?
– Таких – нет. А ты ей всех половых партнеров показываешь?
– К сожалению, не всех. Это было бы очень поучительно… Заходи, не стой как сиротка. Снимай пальто…
– Для кого поучительно?
– Для обеих сторон. Видишь, ты вот, например, после этого уже переживаешь, что меня не девкой взял… – Она повесила его пальто на плечики и обезоруживающе обаятельно улыбнулась. – Проходи в мою комнату. Чай, кофе?
– Я не люблю быть в потоке, – заметил он, прошел в комнату и сел в кресло в напряженной позе.
– А кто же любит? Я тоже не люблю. Чтобы не быть в потоке, нужна любовь; а простой потребности в эмоциональных и сексуальных отношениях для этого недостаточно… – сказала Елена с вызовом, словно он был виноват, что не было любви.
– Для меня достаточно, – подчеркнул он.
– А я при чем, если для меня – нет?
– Так это же блядство!
– А какая разница, когда никого не любишь, спать с одним или с десятью, если все десять нравятся? – спросила Елена.
– И ты всем десяти друг о друге сообщаешь?
– Нет, только самым сильным. Некоторым, особо чувствительным, только намекаю.
– Ясно, это называется, если у вас нет девушки, то у кого-то их две… ладно, свари кофе на дорожку, – буркнул он.
Елена щелкнула кнопкой приемника, запело ее любимое радио «Монте-Карло» и ушла в кухню. Насыпала в джезвейку кофе, который покупал и молол еще Караванов, машинально бросила туда пару гвоздичин и ложку сахара. Караванов так любил варить кофе. Уставилась в коричневую жижицу, чтоб не прозевать, и задумалась.
С одной стороны, надо отправить его домой, мужик забуксовал… с другой – не затащить его в постель – травмировать еще больше… да и хотелось…
Вернулась с кофе и сладостями на подносе, села напротив.
– У тебя уютно, – словно с осуждением сказал он.
– Стараемся… – промурлыкала Елена, подошла и села к нему на колени. – Как твоя квартира? Продалась?
– Продается… – И по интонации было понятно, что этот ответ может услышать еще лет десять. – А музыку я так и не купил… Как-то у меня ни с бабами, ни с жильем не складывается.
– Не с ними… с собой, – подсказала Елена и коснулась его губ губами, потом вспомнила, отошла к туалетному столику, достала подаренный им флакон парфюма, побрызгала шею и ладошки.
– Ты куда?
– Вспомнила, что ты хотел, чтоб от меня пахло этой туалетной водой. – Это была шефская работа, и она дала результат.
Он посмотрел на нее жутко благодарно и осторожно спросил:
– А твоя девочка?
– Девочка спит беспробудно-пьяным детским сном. Скажи спасибо, что звонок услышала… – усмехнулась Елена.
В постели он снова был новый, прекрасный, словно сексом и жизнью в нем занимались совершенно разные люди. Первому было лет тридцать, он был щедр и бесшабашен; второй годился ему в отцы и никому, включая себя, не верил.
– Мать у меня очень больна, – почему-то сказал он потом. – Ей осталось всего ничего… В больницу отдал, чтоб дома не умирала.
– Почему? – удивилась Елена.
– Нет сил на это смотреть…
– А ребенок твой как?
– Ничего. Лучший в школе по теннису… – заметил он таким тоном, словно это как-то смягчало или оправдывало скорую смерть матери. – Как у тебя хорошо… воздух какой-то спокойный… правильный…
– Надышали…
– А ты водителя моего оставила, чтоб меня вытурить?
– Не обижайся… После развода ни с одним мужиком не могу до утра остаться. А ломать себя не хочется… – честно призналась Елена.
– Понимаю. У меня тоже так было. А потом все стало все равно.
– Как это все равно? Это же твоя жизнь! – напомнила она.
– Ну и что? – пожал он плечами.
– Слушай, ты ведь холостой, красивый, успешный, сексуальный. Где тебя пополам сломали?
– Везде, – улыбнулся он и поцеловал ее в нос. – Но член, как видишь, не пострадал… А ты из-за чего ко мне ехать отказалась?
Елена подумала, что интонация позволяет сказать правду – про умирание его квартиры, но поняла, что это накладывает обязательства в виде вопроса: ты видишь тонущего человека и не спасаешь? А ей не хотелось никого спасать… Уже наспасалась. Она улыбнулась, сказала:
– Ненавижу, когда в постели машут пистолетом… на мой взгляд, очень несексуально!
– Странно, – ответил он на полном серьезе. – А другим нравится…
Потом, натягивая одежду правильными жестами спортсмена в раздевалке, заметил:
– Кто-то говорил, что мужчина, как автомобиль, если за ним толком не ухаживать, его приходится часто менять. Тебе потому и надо иметь десять, что одного любить лень…
– Не лень, просто, где ж его взять такого, что полюбится… – развела она руками. – Слушай, мне сорок пять лет, сколько можно играть в послушную девочку и заботиться об обществе, чтоб его не расстраивала моя половая жизнь? В конце концов, я имею право жить так, как считаю нужным, не нарушая уголовный кодекс?
– Имеешь… но без меня.
– Легко, – искренне выдохнула она.
– Объясню тебе на прощание, как писал мой любимый в юности автор, в отношениях мужчины и женщины роль играют факторы, которые не смог бы просчитать даже психоматематик…
– Да кто же этого не знает… – рассмеялась она.
* * *
…С утра снегопад был такой, что, добравшись до работы, полчаса вытряхивала снег из сапог. Машины по улице почти не ездили, телевидение активно призывало не садиться за руль без необходимости.
На этом фоне было особенно странно обсуждать на летучке, что в Бенгалии двое детей и двое взрослых погибли в результате нападения слона.
– А все из-за нелегального производства алкоголя! – пояснял парень из отдела международной жизни. – Слоны ходят, ищут чего пожрать, а винокурни у них в каждой хижине, как у нас в деревнях. И слоны реально становятся алкашами… Кстати, в свете глобального потепления климата слоновий алкоголизм может стать и нашей проблемой.