Раньше они болтали в «аське», но после развода, не сговариваясь, отказались от этого ритуала и перешли на телефонный диалог, он выглядел официальней. Вряд ли Караванов купил компьютер, видимо, просто был на работе. В выходной, в такую метель. Значит, ему ужасно одиноко. Елена подумала, что надо поднять Караванову настроение, и написала ему.
Белокурая. Привет.
Караванов. Привет.
Белокурая. Как определился про Новый год?
Караванов. Один. Первого, может, съезжу в гости.
Белокурая. Не забудешь Лидку поздравить?
Караванов. Когда это я забывал?
Белокурая. Так раньше все под рукой было. А теперь – отрезанный ломоть…
Караванов. Аккуратно отрезанный.
Белокурая. Чего поделываешь?
Караванов. Делаю вид, что работаю.
Белокурая. Я, в общем, тоже. Интервью с Патроновым надо сдать, а вид у него непубликабельный.
Караванов. Надеюсь, во всех подробностях?
Белокурая. Зачем нам подробности? Чай, не в желтой газете работаю…
Караванов. А я вчера был в клубе, на концерте.
Белокурая. Ну?
Караванов. На концерте группы «Тату».
Белокурая. Продолжаешь дурковать?
Караванов. Думаю, если ты кое-что послушаешь – понравится…
Белокурая. Не, мне уже не по возрасту.
Караванов. Возраст человек сам себе определяет. Имеет полное право.
Белокурая. Меня музыкой Лида в переходном возрасте достала. Теперь хватает, чтоб интеллигентно повякивало радио «Монте-Карло».
Караванов. Да что ты оправдываешься, не переживай, все в порядке, никто не осуждает.
Белокурая. Так если и осудят, приму как должное… У меня приятная новость. Девочка от развода резко поумнела.
Караванов. Чего не скажешь о разведенных… Ладно. Мне тут надо делом заняться. Пока.
Белокурая. Пока.
Отключила программу «аська», мурлыкать с Никитой после Караванова в нее уже не влезало; и занялась текстом про Патронова. А текст, надо сказать, не давался. Образ выпендривающегося громкого телеведущего резко расходился с текстом интервью, в котором все было очень точно и искренне.
«Как странно, – подумала Елена, – такой адекватный в ответах на вопросы и такой неточный в жизни… Словно каждый раз делает ровно на один шаг больше. Почему? Боится, что затопчут? Боится… Да, это похоже на страх, что отодвинут, обгонят, не заметят. Почему у меня никогда не было такого страха, хотя и отодвигали, и обгоняли, и не замечали? Ни с работой, ни с мужиками? Может быть, потому что я всегда делала свое дело и никогда не лезла в чужое? И в результате мое дело всегда сидело на мне как хорошо сшитое платье… И я знала, что всегда могу рассчитывать только на свой профессионализм, свою волю, свою организованность. А не суетиться, не спать за карьеру, не пытаться нравиться начальству…»
В прессе было принято либо ругать, либо похлопывать Патронова по плечу. Хорошо писали о нем только журналистки, успевшие попасть в постель. Глупо было писать плохо только для того, чтобы не выглядеть попавшей в их число, но писать, как есть, слишком заваливалось в рождественскую сказку о властителе дум… Елена не знала, как выйти из этой ситуации. Патронов виделся одиноким, теплым и искренним человеком. И она не понимала, что таким он бывает при одном зрителе. Но уже появление второго запускает в нем сценарий «великого Патронова в центре страны в начале третьего тысячелетия».
Открыла интернетную почту и увидела там приглашение на новогодний праздник в один новорусский клуб. Клуб снимал ресторан и устраивал костюмированный праздник «Собачий вальс». Последние годы подобные увеселения становились особенно популярными. Сытый слой устраивал вечеринки то в стилистике сумасшедшего дома в усмирительных рубашках, то пляжные – в купальниках, то детские – с бантами и панамками, то этнические – в национальных костюмах, то армейские – в солдатской форме… Солидные люди то ели из железных больничных мисок, то плевались останками креветок на пол, то бегали с леденцами на палочке, то жарили крокодила, то толпились вокруг солдатской полевой кухни.
Обычно это было весело, хотя и с душком. Каждый такой праздник стоил десятки сделанных дорогих операций неимущим, но никто же не обязывал быть состоятельных матерями Терезами. Они имели право на свои радости за свои деньги.
Елена делала интервью со многими членами клуба и потому входила в клубное окружение. Ее с Каравановым приглашали на подобные праздники, и это было забавно и полезно. Не хотелось обламывать традицию, но одна она выглядела как лошадь на витрине. Значит, опять Никита. Или Гера? Нет, пожалуй, лучше Никита, он родной. Снизу приглашения было мелко написано, что вечер стоит 150 долларов на человека. Но у Никиты финансовый кризис, и 300 долларов для него сейчас большие деньги. Они, собственно, не маленькие и для Елены. На 300 долларов можно в Турцию на неделю смотаться, в море поплавать с молодыми статными турками.
Прошлым летом в Стамбуле никак не могла понять, откуда эта толпа красавцев с ищущим взором, как только она отходит от Караванова. Девчонки объяснили, что Турция давно страна женского сексуального туризма, и молодые парни охотятся на европеек и американок, чтобы провести с ними сезон. В основном не по таксе, а по кайфу: кататься на ее машине, ходить на ее деньги в кабаки. Правда, ночами отрабатывают по полной программе… Да и парни все с высшим образованием, с хорошим английским. Полная эрозия ислама, слава богу…
Но дело было даже не в турецком солнышке и молодом мужском теле, а в том, что за 300 долларов можно купить новый холодильник родителям. Или дубленку Лиде. Или… Она с отвращением подумала, что словно пытается откупиться от всех за свой развод. Собственно, родители прекрасно могут купить себе холодильник сами. Она не знает, сколько у них в кубышке, но явно больше, чем у нее на кредитной карточке, где она держит долларов 500, чтобы с понтом расплачиваться в ресторанах.
И Лида вполне в состоянии заработать себе на дубленку сама. Короче, все уже большие! Почему она ведет себя так, словно все еще маленькие, и она в первую очередь должна думать о них?
Почему не может сделать себе на Новый год подарок в виде похода с Никитой на вечеринку? У них ведь должен быть какой-то общий Новый год, раз он женат? Он, конечно, ни за что не пойдет на ее деньги, но он может и не узнать, что это не бесплатное приглашение!
Ложилась спать, ничего не решив. Снилось, что они с Никитой в клоунских костюмах купались в фонтане на ВДНХ, а за ними гонялся милиционер. Они старались отплыть от него подальше. Костюм на Елене разбухал от воды и тянул вниз, косметика текла и щипала глаза, но милиционер почему-то боялся перелезть через бортик. Он совал руку в воду фонтана, отдергивал ее и дул, словно она была очень горячей. А на самом деле она была холодной, и Елену уже познабливало.
…Было воскресенье, но пришлось пораньше вставать, чтобы успеть хоть на второй день съезда «Яблока». Елена села среди аккредитованных журналистов, включила диктофон, услышала от соседа на ухо парочку новых анекдотов. Все проходило достаточно заунывно, открывал второй день съезда авантажный питерский заместитель Явлинского – Артемьев. Потом по списку лидеры второго эшелона и гости вплоть до трогательного и совсем потерявшегося без жены Горбачева… Закрывал съезд Явлинский, тряся лицом, потерявшим упругость после подтяжки к президентским выборам.