— Катька, ты что — хочешь покончить жизнь самоубийством? Вот генеральша Недужная обрадуется! Она решит, что тебя совесть заела!
— А ты держи меня крепче! — прошипела Катерина.
— Да у тебя верхняя часть перевешивает!
— Да? — нахмурилась Катя. — А Жанка считает, что у меня слишком тяжёлая именно нижняя часть, и даже называет её пьедесталом. Или постаментом…
— Ну, не знаю, у меня рук не хватает твою нижнюю часть обхватить! — буркнула Ирина.
— А ты держи за ноги!
— А они слишком короткие! — брякнула Ирина и прикусила язык, но было уже поздно.
— Ах, вот как? — протянула Катя и заморгала часто-часто. — У меня и так горе — мужа арестовали, а ты норовишь мелкую гадость сказать…
От ссоры их отвлекло пение снизу:
— Бедному сердцу так говорил он, бедному сердцу так говорил он, но не любил он, нет, не любил он…
— Нет, это точно она, — вздохнула Катя, — больше некому…
Ирина решительно перегнулась через перила и вытянула шею. Она увидела на нижнем балконе рассохшиеся ящики с прошлогодней землёй, которые остались, надо полагать, от прежних жильцов Мурзикиных. Кроме того, на балконе ещё были составлены пыльные стеклянные банки, пустые горшки, эмалированное ведро и резиновая груша. Ещё Ирина увидела руки, которые несомненно принадлежали старухе. Руки эти аккуратно собирали старьё и складывали его в большой пластиковый мешок. В общем-то, ничего особенного неизвестная женщина не делала — просто занималась уборкой. Но это пение… Катька, конечно, очень нервная, легковозбудимая личность, но все же не законченная психопатка. Да Ирина и сама утром видела в глазок старуху, удивительно похожую на ту, из рекламы молочных продуктов «Хуторок в степи», а ведь Катя утверждала, что та — копия её убитой соседки Ирины Сергеевны.
«Что же это делается? — мысленно возмутилась Ирина. — Катькино помешательство заразительно?»
Она свесилась ещё ниже и увидела седой туго стянутый пучок волос, очки в круглой металлической оправе и халат в мелкий зелёный цветочек. Внезапно закружилась голова, и Ирина разогнулась.
— Черт знает что! — прошептала она. — Вроде и вправду это твоя соседка. Но быть такого не может! Я не верю в возвращение живых трупов! Такое бывает только в американских фильмах! И потом, для трупа у неё вид слишком свежий — лицо, конечно, довольно старое, но нормального цвета, никаких тебе цветов побежалости, в зелень не отдаёт…
— Ирка, мне плохо, — Катя сама позеленела не хуже трупа, — если она не труп, значит, она — призрак Ирины Сергеевны!
— Призраки не поют романсов! — неуверенно возразила Ирина.
В доказательство её правоты снизу раздавалось:
— Нет, не любил он меня-я!
— Ужас какой! — Катя села прямо на бетонный пол балкона. — Она теперь будет меня всю жизнь преследовать!
— Не сиди на полу, простудишься! — Ирина попыталась поднять Катьку и подсунуть под неё старую табуретку.
Это удалось с третьего раза, но табуретка оказалась ломаной или же просто не выдержала Катиного веса. Одна ножка подломилась, Катька шлёпнулась на пол, а ножка вывалилась с балкона чуть не на голову генеральше Недужной, которая шла из магазина и несла полные сумки продуктов.
Прошли те благословенные времена, когда продукты привозил на дом шофёр генерала Недужного — Алёша. Прошли те времена, когда ремонтировать квартиру или дачу приходило отделение солдатиков во главе с бравым старшиной, а генеральша только покрикивала на них изредка — для порядка. Теперь редко звонил телефон в генеральской квартире, неблагодарные сослуживцы понемногу забывали генерала. Поэтому генеральша Недужная очень не любила ходить в магазины. Вот и сейчас у неё было отвратительное настроение, и пролетевшая ножка от табуретки настроения этого, понятное дело, никак не улучшила.
— Безобразие! — привычно начала накаляться генеральша и подняла голову.
Ирину с Катей как ветром выдуло с балкона.
— О господи, теперь она скажет, что я её тоже убить хотела! — сокрушалась Катя, осторожно выглядывая из окна.
Генеральша подняла голову и, надо думать, заметила на балконе четвёртого этажа Ирину Сергеевну или её призрак. Она ахнула и выпустила из рук сумки. В одной что-то звякнуло и разбилось.
— Сметана, наверное, — злорадно сказала Катя, — так ей и надо, не будет против моего мужа свидетельствовать.
Генеральша Недужная наощупь нашла свои сумки и бросилась к подъезду.
— Вот видишь, — сказала Катя, — она тоже видела Ирину Сергеевну, значит, мы с тобой не сумасшедшие.
— Да уж, вашей генеральше никогда ничего не мерещится, не такой она человек, — согласилась Ирина.
Ирка, я так больше не могу! — серьёзно сказала Катя. — Это слишком много для одного человека. Сама посуди: сначала видишь мёртвую старуху, потом оказывается, что подозревают твоего мужа. Потом его арестовывают и оказывается, что он меня обманывает и прилетел с незнакомой женщиной на день раньше, чем мне сообщил. А теперь ещё и призрак Ирины Сергеевны поёт на балконе… Ирка, если я ещё не сбрендила, то это просто чудо!
Если бы Катя плакала и ругалась, Ирина не стала бы обращать внимания на её жалобы. Но Катя была почти спокойна, и Ирина решила, что нужно принимать экстренные меры.
— Едем сейчас ко мне! — твёрдо сказала она. — Там никакой призрак тебя не достанет. Пускай старуха себе поёт на балконе, может генеральшу Недужную малость приструнит.
Пока подруга собирала вещи, Ирина снова позвонила домой. Наташка сказала, что убегает по своим делам, что в доме совершенно нет еды и что днём с Яшей она погулять не успевает.
Ирина расстроилась — она плохая мать и никудышная хозяйка кокера, дети отвратительно питаются, собака толком не гуляет…
Наташка ещё недовольно добавила, что вчера весь вечер и сегодня с утра звонил какой-то крайне малоприятный мужской голос и требовал то Ирину, то Иришу, то Ирочку. А сам не представился и был очень недоволен, когда выяснил, что Ирина не ночевала дома.
«Сашка Березкин, наверное, — поняла Ирина, — получил телефон и теперь названивает. Делать ему совсем нечего, что ли?»
Ещё с лестницы они услыхали в квартире Ирины настойчивые телефонные звонки и лай Яши. Кокер лаял возмущённо — его бросили, оставили одного в квартире, а сами гуляют где-то, бегают по свежей зеленой травке, гоняются за воронами и общаются с другими собаками!
— Яшенька! — Ирина склонила повинную голову, но телефон звонил и звонил, так что пришлось ответить.
— Привет, Иришка, — раздался в трубке жизнерадостный голос Сашки Березкина, — давно не виделись!
— Это уж точно, — вздохнула Ирина.