Нынешний день не задался с самого начала.

С самого утра она поругалась с невесткой из-за места в холодильнике. Эта коровища с вечера впихнула свою кастрюлю с супом да так подвинула все продукты, что у Марьи Михайловны опрокинулась банка со сметаной. Сметана, ясное дело, вылилась на невесткину колбасу, и та устроила скандал. Конечно, сын встал на сторону невестки, очевидно потому, что ему не досталось колбасы, а нормальный завтрак сготовить эта лентяйка не может — она, видите ли, опаздывает на работу.

Сам по себе скандал не слишком расстроил Марью Михайловну, собачиться с невесткой вошло уже в привычку, нечто вроде утренней зарядки, даже полезно для здоровья, бодрит.

Огорчало лишь то, что в этот раз невестка сумела оставить за собой последнее слово.

«Мало того, что утром житья не даете, — заявила эта нахалка, — так еще и суп из-за вашего характера все время прокисает!»

И дверью напоследок хлопнула и каблучищами своими по лестнице простучала, что твоя лошадь подковами. А пока Мария Михайловна собиралась с духом, чтобы высказать все, что у нее наболело, вся семья спешно испарилась — кто на работу, кто в школу.

Мария Михайловна пошла на работу неотомщенная, а как только увидела, что дверь в галерее на один замок закрыта, сразу поняла, что сторож проспал. Ему только дай волю, все на свете проворонит! И ведь непьющий вроде, только кофе каждый вечер наливается! И спит от него так крепко, как другие от водки.

Сама Мария Михайловна кофе не любила горький, пахучий, да еще и спишь от него отвратительно, черти снятся.

Так и оказалось, что все плохо, обокрали галерею, вынесли экспонаты. Красивые такие картинки из тряпочек сделаны, а сама художница какая-то странная, волосы разноцветные.

Но за время работы в художественной галерее Марья Михайловна ко всему привыкла, художники — они народ чудной, один другого перещеголять норовят. А дамочку не то чтобы жалко, но уж очень она убивалась, чуть ли не головой о стенку билась. Сторож Сироткин только рукой махал — дескать, что уж так расстраиваться из-за тряпок-то. Тут Мария Михайловна с ним не согласилась — одного труда, сказала, сколько пошло, да времени. Они, мужики-то, никогда женскую работу не уважают — заштопаешь им все, заплатки аккуратные поставишь — глядишь, снова все рваное, когда только успевают…

Ox, и вертелся Сироткин, когда начальство приехало! Ну прямо как карась на сковородке!

Отпирался ото всего, честные глаза делал, кулаком себя в грудь стучал — дескать, всю ночь на посту как штык! Глаз не сомкнул, выполнял должностную инструкцию!

Начальство не очень-то поверило. Какой уж тут штык, когда все двери чуть ли не нараспашку! Да и Мария Михайловна не стала сторожа покрывать — все выложила как на духу. Чего его выгораживать, он ей не сват, не брат, не муж и не любовник (господи, прости, с языка неприличное сорвалось!).

А дальше у нее самой неприятности начались.

Так уж повелось, кабинеты начальства и подсобные помещения она убирала по вечерам, как все разойдутся, а выставочный зал — утром, пораньше, пока еще не открыли. Сегодня, конечно, ни о какой уборке и речи быть не могло — милиции понаехало, корреспондентов, бегают, носятся, всех допрашивают, пишут. Ну и ладно, обрадовалась было Мария Михайловна, все работы меньше… Да не тут-то было. Этих милицейских и в служебные помещения занесло. Натоптали, наследили, окурки везде, пыль, грязь. Ботинки перед входом ни один не вытрет, так с улицы и прутся! Директор галереи злой как черт такое ЧП. А на ком злость сорвать? Ясное дело, на подчиненных. А кто самый безответный?

Уборщица, кто же еще. Как налетел на нее в коридоре, как гаркнет! Чем это вы, кричит, тут занимаетесь, лясы, говорит, точите, а кругом грязь?

И так неприятности, так еще и персонал распустился!

Мария Михайловна ему и говорит рассудительно, что, мол, к чему зазря убирать, когда до конца дня еще сто раз натопчут? Директор от злости весь красный стал, Мария Михайловна даже испугалась, что его удар хватит! Тот увольнением пригрозил, Мария Михайловна решила все сделать, как велит. Не хватало еще работу потерять!

Мыла полы тщательно, чтобы никто не привязался, самые дальние закутки вычистила. А когда дошла до кладовочки, где старые рамы хранятся да разные инструменты, то дверца оказалась открытой. Иногда этой кладовкой пользовались такелажники и оформители, грубые невоспитанные мужики. Они прятали там спиртное, и часто, забрав свою заначку, не запирали дверь. Мария Михайловна дернула дверцу-то, а оттуда — батюшки-светы! — он и вывалился. Кто он? — уборщица сначала и не врубилась — не то большущая кукла, не то манекен, в галерее всякое может встретиться. Да только как грохнулся он на пол с тяжелым стуком, тогда Мария Михайловна и поняла, что не манекен это, а самый что ни на есть покойник.

Лысый, весь желтый, и челюсть отвисла.

Марья Михайловна негромко охнула, зачем-то перекрестилась и попятилась. Убедившись, что покойник самый что ни на есть всамделишный и не собирается исчезнуть, она бросилась назад по коридору искать кого-нибудь из начальства. Покойники — это по их части.

* * *

Не успели подруги войти в помещение «Арт Нуво», как навстречу им, как чертик из табакерки, выскочил администратор галереи Лева Гусь. Создалось впечатление, что Лева сидел под дверью в засаде, как кот возле мышиной норки, и караулил их. Реденькие Левины волосики от волнения торчали дыбом, делая его похожим на перезрелый одуванчик.

— Екатерина Михайловна! — налетел Гусь на Катю, сделав большие глаза. — Вас тут обыскались!

— Кто? — растерянно спросила Катя. — Журналисты?

— Какие журналисты! — Лева всплеснул руками. — Я вас умоляю! Если бы это были журналисты! Вас ищет милиция! Такая страшная женщина, что моя теща перед ней — просто ангел!

— Милиция? — Катя попятилась, — Почему милиция? С какой стати милиция? Зачем я нужна милиции?

— И не спрашивайте! Тут такое случилось, такое случилось.., пойдемте скорее, а то она уже перекалилась, как испорченный кипятильник, и начинает сыпать вокруг себя искры!

— Катя, мы с тобой! — решительно заявила Ирина.

— Но она просила привести только Екатерину Михайловну… — простонал администратор.

— Мало ли что она просила! — осадила его Жанна. — Я ее одну ни за что не оставлю.., и вообще, я дипломированный юрист и имею право…

Эта фраза осталась неоконченной, потому что Жанна не успела придумать, какое именно право она имеет в данной непростой ситуации, но Лева Гусь не стал дожидаться окончания фразы. Он только тяжело вздохнул и повел подруг в свой кабинет.

За столом в его кабинете сидела тоненькая девочка с большими голубыми глазами и светлыми коротко подстриженными волосами. Жанна огляделась по сторонам в поисках грозного милиционера, но в это время хрупкая блондинка приподнялась из-за стола и рявкнула хриплым басом: