Сидящий в кресле пилота Каминский как будто окаменел.
— С тобой все в порядке? — спросила летчица.
— Это… Это было так давно. Я не думал, что я когда-нибудь снова…
— Слушай, Каминский, а не заткнулся бы ты? У нас ведь совсем нет времени на душевные излияния.
— Ты права. Конечно.
Джагди нажала несколько кнопок:
— Давление пусковой установки в норме. Электрика включена. Вооружение в полной готовности.
— Пропеллеры работают на полную мощность, — добавил Каминский.
— Ну так что… летим? — спросила она с улыбкой. Густой дым из двигателей уже заполнил ангар.
— Джагди…
— Что?
— Помоги мне. Помоги мне положить руку на рычаг.
— Конечно. Извини.
Женщина склонилась над ним и положила его ручной протез на рычаг управления.
Второй своей рукой шофер со знанием дела регулировал сдвоенные дроссели.
— Теперь мне нужно, чтобы ты отключила сцепление, — попросил он.
— Хорошо. Готов?
— Нет, но все равно сделай это, — твердым голосом сказал Август Каминский.
Джагди нажала кнопку. Паровая катапульта выстрелила и с чудовищной силой выбросила их «Циклон» из ангара. В первую секунду машина начала падать, но Каминский сначала осторожно выровнял ее движение, а затем, открыв дроссели, перевел самолет в быстрый подъем, после чего дельтовидные крылья плавно понесли его над побережьем.
Джагди услышала мерный ритм вращения винтов и довольно улыбнулась.
— Как ощущения, мистер? — спросила она.
С лица Каминского не сходила блаженная улыбка.
— Как домой вернулся. Ты подожгла мой грузовик?
— Как обещала.
Он набрал высоту и на вираже развернул самолет на восток.
— Ровно ведешь, — заметила Джагди.
— Мастерство не пропьешь! — отозвался Каминский, все еще широко улыбаясь.
Они уже поднялись почти до тысячи метров, когда из устаревших систем обнаружения «Циклона» вдруг донесся сигнал предупреждения.
— Кто-то преследует нас! — воскликнула Джагди.
— Где? Я не вижу его!
— Не знаю! Что показывает ауспекс?
— Эту птичку не оборудовали ауспексом!
— Вот хрень!
Джагди вытянулась на сиденье и чуть не свернула себе шею, осматривая небо из каплевидной капсулы «Циклона».
— «Саранча»! На одиннадцать часов! — крикнула она.
Мелькнувшая в небе ярко-красная «летучая мышь» стремительно пикировала на них, выбрасывая пламя из орудийных гнезд. Каминский, ни слова не говоря, бросил «Циклон» в самоубийственный вираж.
— Каминский! Каминский!
— Заткнись, женщина! Очень тебя об этом прошу!
Море стремительно надвинулось на них, но в последний момент Август открыл дроссели и вывел самолет из крутого пике.
— Ор-рудия к бою, — произнес он, запинаясь.
— А-а! — вырвалось у Джагди, когда многократные перегрузки отбросили ее на спинку летного кресла. — Что ты сказал?
— Орудия к бою, Джагди, черт тебя побери совсем! Я же не могу нажать кнопку активации орудий! У меня нет большого пальца! Придется уж тебе сделать это.
Кровь отлила у нее от головы. Преодолевая центробежную силу в круто взмывающем «Циклоне», Джагди с трудом приподнялась в кресле. Она обхватила своей рукой ладонь холодного ручного протеза на рычаге управления.
— Скажи мне когда!
— Подожди!
Каминский направил «Циклон» почти вертикально вверх, а затем вдруг резко замедлил движение, так что преследовавшая их «Саранча» скользнула под ними.
— Как, черт возьми, тебе это удалось? — воскликнула Джагди. — Ты переиграл самолет с отклоняемым вектором тяги!
— Заткнись и стреляй, разрази тебя гром! — взревел Каминский. — Огонь! Огонь! Огонь!
Он круто развернул машину, и Джагди неожиданно Для себя услышала ласкающий слух сигнал о захвате цели. Она тут же сжала вцепившийся в рычаг управления протез — холодную пластековую ладонь Каминского.
Тонкие языки пламени как молнии вырвались из орудийных гнезд «Циклона». Вражеская «Саранча» круто взмыла и…..вдруг сразу вспыхнула и разлетелась на части.
— Отправляйся в ад! — не помня себя от восторга, закричала Джагди.
— Я его сделал, — чуть слышно прошептал Каминский.
— Да, ты его сделал, — сказала Бри, когда Август, закладывая вираж, разворачивал самолет на восток. — Ты чертовски хорошо с ним управился.
Студеные острова
773. М41 по имперскому летоисчислению, дни 267-269
Остров Люцерна. Местная ВБ, 12.30
Так и не сняв своего летного костюма после очередного вылета, Марквол дремал в кресле, когда по вырубленным в скалах коридорам и глубоко спрятанным взлетно-посадочным площадкам авиабазы пронеслись пронзительные сигналы тревоги. Он тут же вскочил с кресла, схватил шлем и, выбежав из комнаты распределения, быстро спустился по узкому трапу на камне-бетонную платформу ангара. Вскоре к нему присоединились Земмик и Ранфре, а затем и Ван Тул, который теперь едва поспевал за своими товарищами. Когда Ван Тул улетал из Тэды, один из зенитных снарядов, попав в его кабину, повредил шланг подачи дыхательной смеси, из-за чего произошел непроизвольный выброс углекислоты в маску. К моменту, когда его самолет наконец достиг Люцерны, у Ван Тула уже проявились все симптомы начальных стадий гипоксии, и он едва сумел приземлиться.
Марквол замедлил шаг, пропустив вперед Земмика и Ранфре.
— Ты в порядке? — спросил Макрвол.
— На четыре-А, — ответил старший пилот.
Судя по его словам, он уже пошел на поправку, если только это не говорилось лишь для того, чтобы успокоить встревоженных друзей. Как бы то ни было, у него все еще кровоточили нос и десны, и он, как чахоточный, все время прикладывал к лицу сложенный вчетверо носовой платок.
— Уверен?
— Дайте мне только подняться в небо, и у меня тут же все пройдет, — сказал Ван Тул тоном, не терпящим возражений.
Быстрым шагом они прошли по каменному полу на жесткое посадочное покрытие. Все площадки и помещения авиабазы были вырублены в скальных породах острова. Для звена «Умбра» выделили ангар номер три — гигантскую прямоугольную пещеру, все своды и дно которой были выровнены профессиональными каменотесами. Оба выхода из пещеры, северный и южный, смотрели в небо.
«Громовые стрелы» звена «Умбра», выстроившись в три ряда кабинами на юг, казалось, уже ждали своих пилотов. Команды механиков отсоединяли сейчас от самолетов последние электрокабели и заправочные шланги, а гудящие платформы подъемников опускали уже разгруженные вагонетки для боеприпасов на нижние уровни пещеры.