— Вы могли бы чуть раньше назвать нам имя этого человека, — сказал Вальдор.
Он взял у своего спутника портативный сканер и проверил Хавсера.
— Разве моя личность имеет какое-то значение? — спросил Хавсер.
— Безусловно, Каспер, — ответил ему Фулгрим.
— Вы меня знаете? — От изумления он начал заикаться.
— Нас проинструктировали, — раздался в вокс-трансляторе шлема потрескивающий голос Ралдорона.
— Каспер Хавсер, известный и выдающийся ученый, — заговорил Тифон, — основатель и директор Консерватория, заслужившего личное одобрение Императора. — Тифон снял увенчанный рогом шлем, открыв нервное лицо, обрамленное бородкой и длинными темными волосами. — Неожиданно уволился по собственному желанию около семидесяти стандартных лет назад и впоследствии пропал, возможно во время необъяснимого и рискованного путешествия на Фенрис.
— Вам все обо мне известно, — выдохнул Хавсер.
— Надо ввести его в курс дела, — предложил Константин Вальдор.
— Из ваших слов выходит, что вся моя жизнь шла по чьей-то указке, — сказал Хавсер, игнорируя жужжавших вокруг него сервиторов.
— Возможно, так оно и было, — подтвердил Вальдор.
— Это не укладывается у меня в голове, — вздохнул Хавсер.
— Сколько еще людей должны тебе это сказать, чтобы ты прислушался? — нетерпеливо пророкотал Русс.
— Мой лорд, прошу вас, — мягко упрекнул его один из Кустодес.
— Константин, придерживай своего щенка! — зарычал Русс.
Вальдор кивнул кустодию, и тот снял украшенный гравировками шлем, открыв моложавое лицо.
— Амон Тавромахиан далеко не щенок, Король Волков. Не надо на него нападать.
Русс расхохотался. Он сидел на краю приподнятой платформы, на которой располагался командный пункт, и наблюдал за ходом биологического исследования. Стоявший рядом Фулгрим скрестил руки на груди, усмехнулся и покачал головой.
Хавсера отвели в тот угол главного зала, где находилась медицинская часть, и предложили лечь на кушетку. Специалисты из числа медперсонала установили на его теле датчики и начали биометрическое сканирование. Сервиторы смазывали гелем участки кожи, чтобы обеспечить хороший контакт.
— Я отправился на Фенрис движимый жаждой исследований и знаний, которая одолевала меня с самого детства, — заговорил Хавсер, сознавая, что говорит извиняющимся тоном. — Решение было вызвано разочарованием, когда после долгой и преданной службы делу Объединения меня отодвинули в тень. Я был огорчен. Я испытывал неудовлетворенность. Я решил отказаться от смешного политиканства Терры, отвергавшей мои усилия, и, оставаясь историком-культурологом, отправиться в один из самых диких и таинственных миров Империума.
— Несмотря на то что с самых юных лет ты испытывал непреодолимый страх перед волками? — спросил Вальдор.
— На Фенрисе нет волков, — возразил Хавсер.
— Ты же знаешь, что они есть, — с утробным рычанием в голосе пророкотал Русс. — И знаешь, что это за волки.
Хавсер вдруг осознал, что у него дрожат руки.
— Тогда… Тогда, если вы ищете глубинные психологические причины, я, вероятно, решил встретиться с детскими страхами лицом к лицу.
Из другого зала к ним подошел Аун Хельвинтр. Перебрасывая из руки в руку отполированные морские раковины, он присел на соседнюю кушетку. Его колоссальный вес заставил металлический каркас жалобно скрипнуть.
— Сомнительно, — произнес он. — Я думаю, причина в страхе. В особом страхе. Он обладает силой. Мне кажется, именно благодаря страху они нашли к тебе подход. И все же мы никак не можем обнаружить триггер, несмотря на всю информацию, почерпнутую из твоего мозга за время холодного сна, несмотря на то что Длинный Клык подобрался к нему очень близко. Триггер очень хорошо зашифрован.
— Что за триггер? — спросил Хавсер. — И что такое холодный сон?
Константин Вальдор заглянул в свой информационный планшет.
— Кроме всего прочего, ты был удостоен награды Даумарл. Твой труд заслужил признание многих ученых внутренних систем. Некоторые из твоих работ стали трамплином для целого ряда научных исследований и оказали позитивное влияние на общество. Консерваторий пользовался немалым политическим влиянием.
— Это не так, — возразил Хавсер. — Нам приходилось бороться за каждую мелочь.
— А разве другим политическим органам не приходится этого делать? — спросил стоявший рядом Ралдорон.
— Нет. — Хавсер так резко дернулся, что отвалился один из приборов, закрепленный на его коже. — Консерваторий — это научное учреждение с небольшими полномочиями. Мы не пользовались никаким влиянием. Я ушел оттуда в тот момент, когда Консерваторий должен был перейти под опеку администрации Гегемонии. Этого я не мог перенести. Не говорите мне о политическом влиянии. Нас просто бросили на съедение волкам. — Он поспешно оглянулся на Короля Волков. — Я не хотел никого оскорбить, сэр.
Русс снова раскатисто захохотал, устрашающе сверкнув клыками.
— Постарайся больше так не делать, дорогой братец, — сказал ему Фулгрим. — Ты его пугаешь.
— Мне кажется, вы могли бы иметь огромное влияние, — заметил Вальдор. — Если мне позволено высказать свое мнение, сэр, вашим основным недостатком была наивность. Вашей работой восхищались на самом высоком уровне, и вы пользовались негласной защитой. Об этом было известно другим учреждениям политической машины Империума. Вас боялись. Вам завидовали. А вы этого не видели и не знали. Это очень распространенная ошибка. Ты был превосходным ученым и пытался руководить исследовательским учреждением. Надо было заниматься своей непосредственной работой, а управление оставить кому-нибудь более подходящему. Кому-то сообразительному и искушенному, кто мог бы отгонять волков. — Вальдор повернулся к Руссу. — Это метафорическое выражение, мой лорд.
Русс весело кивнул:
— Ничего, Константин. Мне доводилось снимать головы и метафорически.
— Эту роль всегда исполнял Навид, — тихо, словно самому себе, сказал Хавсер. — Ему нравилось разбираться в махинациях Гегемонии и других академий. Он просто обожал соперничество при получении грантов и отчаянно торговался, когда речь шла о фондах на материально-техническое снабжение.
— Так это и есть Навид Мурза? — спросил Вальдор. — Да, вижу. Погиб молодым. Да, вы были отличной командой. Твой яркий талант в полевых исследованиях опирался на его безграничный энтузиазм в бюрократической области. Его убили в Осетии.
— Его смерть может иметь большое значение, — заметил один из Кустодес.
— Да ну! — фыркнул Хавсер. — Навид погиб от бомбы мятежников.
— Это неважно, — возразил Вальдор. — Бомба устранила его из Консерватория, и ты лишился необходимой поддержки.
— Я решил отправиться на Фенрис не из-за смерти Навида Мурзы, — решительно произнес Хавсер. — Эти два события разделяет несколько десятилетий. Я не могу поверить…