– Надеюсь, это не помешает вам вылететь завтра в Сан-Диего, – сухо сказал Кэп.
– Сан-Диего?
– Три догьо, – пояснил Кэп. – Особо секретно. Нужен курьер. Я выбрал вас. Вылет с базы Эндрюс завтра в 7.00,
Мысли Рэйнберда закрутились с бешеной скоростью. Очередной сюрприз Энди Макги. Макги раскусил его. Ясно как божий день. И все это было в записке, вместе с каким-то безумным планом побега. Теперь понятно, почему Чарли так странно вела себя. По дороге на похороны или на обратном пути Энди тряханул Кэпа, и тот выложил все как на блюдечке. Макги вылетает из Эндрюса завтра днем, а его, Рэйнберда, рейс назначают на утро. Макги использует Кэпа, чтобы вывести его из игры. Он должен...
– Рэйнберд? Вы меня слышите?
– Слышу, – сказал он. – Может, другого пошлете? Что-то я себя погано чувствую, Кэп.
– Другому я не могу это доверить, – услышал он в ответ. – Материал взрывоопасный. Не дай бог... в траве... какая змея схватит.
– Вы сказали «змея»? – переспросил Рэйнберд.
– Да! Змея! – буквально завизжал Кэп.
Макги подтолкнул его, еще как подтолкнул, и сознание Кэпа сдвинулось и медленно поползло вниз наподобие лавины. Рэйнберд вдруг сообразил – нет, шестым чувством угадал, – что, начни он сейчас артачиться и качать права, Кэп может сорваться с катушек... как Пиншо. Заинтересован ли он в этом? Нет, решил он, не заинтересован.
– Будет сделано, – сказал он вслух. – Полечу. В 7.00. Придетс наглотаться антибиотиков. Сукин вы сын, Кэп.
– С родителями у меня все чисто, – отшутился Кэп, но как-то натужно, безрадостно. И, кажется, вздохнул с облегчением... правда, несколько нервозно.
– Так я вам и поверил.
– Пока будете заправляться, может, успеете сыграть партию в гольф.
– Я не играю в... гольф. – И в разговоре с Чарли он упомянул гольф – гольф и змей. То и другое каким-то образом оказалось на карусели, которую Макги закрутил в голове Кэпа. – Да-да, может, и успею, – поспешил он согласиться.
– В Эндрюсе вам надо быть в 6.30, – сказал Кэп. – Спросите Дика Фолсома. Помощника майора Пакериджа.
– Будет сделано, – сказал Рэйнберд. Ни на какой базе в Эндрюсе его завтра, разумеется, не будет. – До свидания, Кэп.
Он положил трубку и спустил ноги с кровати. Потом надел свои старые грубые ботинки и принялся расхаживать по комнате, обдумывая предстоящие действия.
ПРИВЕТ МАШИНА /ВОПРОС СТАТУС ДЖОНА РЭЙНБЕРДА 14222/ ЭНДРЮС ВВБ (ОК) ДО САН-ДИЕГО (КА) ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ/Ф 9
ПРИВЕТ КЭП/ДЖОН РЭЙНБЕРД 14222 ВЫЛЕТ ЭНДРЮС ВВБ 07.00 ВПВ/ СТАТУС ОДОБРЕН/ОТКЛ
Эти машины как дети, подумал Рэйнберд, считывая информацию. Достаточно было впечатать новый шифр Кэпа – узнай он, что и этот шифр раскрыт, он бы лишился дара речи, – чтобы он. Рэйнберд, стал для машины Кэпом. Он начал посвистывать на одной ноте. Уже зашло солнце, и Контора сонливо ворочала делами.
ПРИНЯТЬ К СВЕДЕНИЮ ОСОБО СЕКРЕТНО
ПОЖАЛУЙСТА ШИФР
ШИФР 19180
ШИФР 19180, – повторила машина. – ГОТОВА ПРИНЯТЬ К СВЕДЕНИЮ ОСОБО СЕКРЕТНО
Рэйнберд секунду поколебался, а затем отстучал: К СВЕДЕНИЮ/ ДЖОН РЭЙНБЕРД 14222/ ЭНДРЮС (ОК) ДО САН-ДИЕГО (КА) ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ/ОТМЕНЯЕТСЯ/ОТМЕНЯЕТСЯ/Ф 9
ПРИНЯТО
Далее, пользуясь книгой абонентов, Рэйнберд сообщил машине, кого надо известить об отмене: Виктора Пакериджа и его помошника Ричарда Фолсома. С ночным телексом эти сведения поступят на базу в Эндрюсе, и утром самолет просто-напросто поднимется в воздух без него.
И никто ничего не будет знать, включая Кэпа.
600 БУДЬ ЗДОРОВА МАШИНА 600
604 БУДЬ ЗДОРОВ КЭП 604
Рэйнберд откинулся назад. Проще всего, конечно, покончить со всем этим прямо сегодня. А вдруг осечка? На машину до определенной степени можно положиться, но даже если из ее «вероятностей» сшить себе шубу, греть такая шуба не будет. Нет, надежнее – дать им развернуться, раскрыться и тогда поразить наверняка. Надежнее, да и забавнее.
Вообще ситуация забавная. Пока они не сводили глаз с девочки, этот Макги восстановил свои способности, если вообще не скрывал их все это время. Таблетки, надо полагать, идут «не в нас, а в таз». Кэпа он уже прибрал к рукам, а это значит, что завтра он приберет к рукам Контору, захватившую его в плен. Еще бы не забавно. Тем эндшпили и интересны, думал про себя Рэйнберд.
Он не знал, что там планирует Макги, но нетрудно было догадаться. Да, они полетят в Эндрюс, только вместе с Чарли. Без особых хлопот Кэп выведет ее за пределы Конторы – едва ли кому другому в целом мире это по силам. Они полетят в Эндрюс, не на Гавайи. Возможно, Энди рассчитывает скрыться в Вашингтоне. Или, когда они сядут в Дурбане, Кэп, как послушный робот, велит подать к трапу служебную машину. В этом случае они скроются в Шайтауне – а через два дня дадут о себе знать кричащими заголовками в чикагской «Трибюн».
Была у него мысль самоустраниться. Тоже забавный вариант. Кэп, скорее всего, окончит свои дни в психушке, бормоча про клюшки для гольфа, или наложит на себя руки. Ну а Контора... достаточно представить муравейник, который облили нитроглицерином и сейчас подожгут. ХОЖДЕНИЕ ПО МУКАМ СЕМЬИ МАКГИ... одна такая заметочка в прессе, и через пять месяцев, полагал Рэйнберд, Контора прекратит свое существование. Туда ей и дорога – он не присягал на верность Конторе. Он сам себе голова, покрытый шрамами джентльмен удачи, меднокожий ангел смерти, и знамена, под которыми он служит, для него не более чем половая тряпка. С Конторой он ничем не связан. Он связан с Чарли.
Им предстоит свидание. Он заглянет в ее глаза, она в его единственный... а следующий шаг они, возможно, сделают вместе, объятые пламенем. Что, убивая ее, он, вероятно, спасает мир от светопреставления, он тоже не думал. Он не присягал миру на верность, как и Конторе.
Мир и Контора вырвали его с корнем из родной замкнутой среды, которая, наверно, была его единственным спасением... и сделали из него сначала послушного пьянчужку-краснокожего, подручного на бензоколонке, а потом лоточника, продававшего «индейские» фигурки на какой-то занюханной дороге между Фениксом и Флэгстаффом. Но Чарли, Чарли!
С того затянувшегося вечера, когда темнота бросила их в объятия друг другу, они закружились и поныне кружатся в вальсе смерти. То, о чем он лишь подозревал ранним утром в Вашингтоне, когда приканчивал Уэнлесса, превратилось в стопроцентную уверенность: девочка принадлежит ему. Но это будет акция любви, а не разрушения, хотя на первый взгляд все наоборот.