Лидия провела рукой по шелку цвета слоновой кости, лежащему на столе.
— Теперь, когда с карьерой двойника леди Роуз покончено, я подумала, что могла бы торговать одеждой, которую будет шить моя мать. Вот только я не знаю, сколько сейчас стоит материал.
— А-а, ты о шелке.
— Я не могу использовать его весь для себя. — «Если только не захочу сшить себе свадебное платье с тридцатифутовым шлейфом». — Мне нужно знать, сколько он стоит.
— Тебе следует спросить у Дены. Она расплачивалась с продавцом.
— А она мне сказала обратиться к тебе.
— В таком случае это секрет. — Веселые нотки, слышащиеся в его голосе, нанесли сокрушительный удар по спокойствию Лидии.
— Кэл! — не выдержала она. — Я хотела купить несколько метров ткани на платье или костюм. Я не могу взять все это с собой домой.
— Никаких проблем. Я доставлю тебе свертки.
— Доставь их своей невесте, — отрезала она. — Ятима сказала мне, что жениху полагается это делать. Посылать драгоценности, ткани, ковры, огромные телевизоры с плоским экраном.
— Ятима может болтать что угодно, — огрызнулся он в ответ.
Лидия была рада — ей удалось положить конец его насмешкам. Он не имел права ее дразнить. Не имел права заставлять ее его хотеть.
После продолжительной паузы Кэл холодно добавил:
— Люси звонила. Хотела узнать, как я тебя охраняю, sitti.
— Скажи ей что хочешь, — ответила Лидия. — Я тебя не выдам. И перестань называть меня sitti.
Одно дело, когда Ятима называла ее «леди». Совсем другое — Кэл.
— Значит, я могу не надеяться, что ты согласишься пойти со мной на пикник.
О боже, какое сильное искушение.
Но Лидия отказалась ему поддаваться. Притяжение между ней и Кэлом было слишком сильным, и она не могла рисковать.
— Прости, Кэл, но я планирую прогуляться по пляжу, и, в отличие от тебя, мне хорошо наедине с собой, — ответила она, злясь на него из-за этой неловкой ситуации. Злясь на себя за то, что желает мужчину, который для нее недоступен. — Если хочешь, можешь наблюдать за мной со скалы. Только помни, я умею защищаться с помощью подручных средств.
Не дожидаясь его возражений, она отключилась, после чего обхватила себя руками и задержала дыхание, чтобы не разрыдаться.
Кэл направлялся в конюшню в дурном настроении.
Он вел себя как человек, потерявший контроль над своими мыслями и чувствами.
Впрочем, не совсем так. Он мог овладеть Лидией, но не стал, потому что это было бы неправильно. Она заслуживала лучшего. Отношения без обязательств только причинили бы ей боль.
Он в любом случае уже сделал ей больно.
Она не могла ничего от него скрыть. Он видел ее глаза в тот момент, когда она осознала, почему он отверг самый ценный дар, который только женщина может предложить мужчине.
Лидия отказалась от его приглашения, но вовсе не потому, что не хотела с ним идти. До того, как она сказала «нет», он слышал в ее голосе отчаяние. Слышал ее тихий вздох, который выдал ее истинные чувства. Несмотря на все это, она находила в себе силы держаться от него на расстоянии.
Может, Лидия Янг и не была принцессой, но обладала качествами, подходящими для царственной особы. Смелостью, достоинством, волевым характером. Он так сильно ее хотел, что больше ни о чем не мог думать.
Будь он дома, сел бы в маленький биплан, на котором выполнял фигуры высшего пилотажа, и поднял бы себе настроение с помощью нескольких «бочек» и «мертвых петель». Сейчас в его распоряжении был чистокровный жеребец Ханифа, но когда он затянул подпругу, конь фыркнул и отскочил в сторону, словно ему передалось напряжение Калила.
Новое чувство пугало, бросало вызов всему, во что он прежде верил.
Последние пять лет он планировал для себя идеальную жизнь, а Лидия заставила его понять, что жизнь нельзя спланировать. Жизнь — это то, что остается, когда рушатся наши планы. В ней бывают как хорошие, так и плохие события, и расписать ее по пунктам невозможно.
Раньше он считал, что его дед и отец растратили свою жизнь впустую, и был глубоко потрясен, когда осознал, что, несмотря на нетрадиционное отношение к семейным ценностям, оба были счастливыми людьми. Что где бы ни умер его дед, он будет окружен детьми и внуками, людьми, которые его любят.
Положив руку на шею коню, Кэл принялся его успокаивать ласковыми словами. Даже в этот момент ему хотелось услышать голос Лидии, вдохнуть ее неповторимый аромат, почувствовать ее пальцы на своей коже.
Увидеть, как в его присутствии ее глаза загораются, а губы становятся мягче.
Она ответила на все его вопросы не только своим телом, но и сердцем и душой.
Ему хотелось осыпать ее золотом и жемчугом, надеть бриллиантовые кольца на пальцы, которые он целовал, одеть в дорогие шелка, но ей все это не нужно. Ее цена выше. Только искренней бескорыстной любовью он мог бы завоевать ее расположение.
На меньшее она не согласится. Теперь Кэл знал, что и он тоже. Лучшее, о чем только может мечтать человек, — это получать удовольствие от каждой минуты, прожитой с любовью. Лидия права. Это чувство хорошо ему знакомо. Он очень любит свою семью.
И в то же время оно было для него новым. Когда он влюбился с первого взгляда в эту женщину, солнце стало светить ярче.
К сожалению, он упустил подходящий момент для признания, сделал ей больно. Теперь, чтобы доказать ей свою любовь, ему придется отдать ей не только свое сердце, но и весь мир. Все, что делало его тем, кем он был. И единственным способом это осуществить было завоевать ее доверие.
Конь нетерпеливо фыркнул, но Кэл покинул конюшню, чтобы сделать звонки, которые изменят всю его жизнь.
Небо было покрыто облаками, с моря дул сильный ветер. Идя вдоль берега, Лидия сердито посмотрела на моторную лодку фотографа, пришвартованную у берега.
Два дня в газетах не было ее фотографий. Появление Руперта Девениша на бизнес-конференции в Штатах ослабило интерес к событиям в Баб-эль-Сама. Скорее всего, папарацци уже упаковал свои телеобъективы и отправился на поиски новой жертвы.
Похоже, эта неделя была для всех не очень удачной, подумала Лидия, сжимая в руке записку от секретаря принцессы Сабиры, которую передала ей Дена в саду.
В ней сообщалось, что принцесса простудилась и не сможет нанести визит леди Роуз. Она желала ей хорошо провести время и выражала надежду на то, что они в ближайшее время встретятся в Лондоне.
Лидия не сомневалась — болезнь принцессы всего лишь отговорка — и пришла в ярость. Кэл потерял последний шанс вернуть деда на родину, и все его мечты рухнули.
«Что же это за люди такие? Ведь прошло уже пятьдесят лет. Неужели нельзя сжалиться над больным стариком?