Взяв свой телефон, он обнаружил сообщение от Аннабеллы, пришедшее в холодные ночные часы. Всего два слова: «Я знаю».
Натаниэль уставился на дисплей, представив себе, в каком состоянии она была, когда отправляла это сообщение. Охваченный ощущением бессилия, он вскочил с дивана и остановился посредине крошечной гостиной, заставив себя сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. Ему никогда не приходилось бывать в таких тесных комнатках.
Какой-то шум, донесшийся снаружи, заставил его подойти к окну. Внизу, на улице, толпились журналисты. Они выкрикивали его имя.
Натаниэль прижался к стене и тихо выругался. Но чему тут удивляться и чем возмущаться? Ведь это часть его жизни, не так ли? В любой стране мира он не мог пройти по улице незамеченным. И всегда находился охотник рассказать очередные сплетни о нем какому-нибудь журналу или бульварной газетенке.
— Натаниэль! Кейти!
Услышав, что выкрикивают не только его имя, но и имя Кейти, Натаниэль подошел к двери спальни. Не потрудившись постучать, он нажал на ручку двери и заявил с порога:
— Вставай, Спящая красавица! Перед твоими окнами собралась толпа.
Кейти мгновенно села на кровати, темные кудри рассыпались по обнаженным плечам, зеленые глаза были еще сонными.
— Что?… Кто?…
«Она прекрасна», — подумал Натаниэль, завороженный зрелищем едва проснувшейся женщины. Сначала он решил, что Кейти спала раздетой, но затем увидел краешек кружева, выглядывающий из-под прикрывающих грудь кудрей.
— Благодаря тому, что ты не умеешь хранить секреты, у нас теперь есть большая компания. — Охваченный приступом желания, Натаниэль резко отвернулся и стукнулся локтем о стену. Боль пронзила всю руку до плеча. Здесь было так тесно, что он едва мог двигаться.
— Как ты занимаешься сексом на такой узкой кровати?
— О какой толпе ты говоришь? — Кейти проигнорировала его вопрос.
— О толпе фоторепортеров. — Возле ее кровати лежали альбомы для рисования. Повсюду были разбросаны эскизы платьев. — Журналисты охотятся за нами в жажде получить откровенные снимки. Ты выглядишь очень пикантно. Если сейчас встанешь перед окном, можешь появиться на обложке гламурного журнала.
— Журналисты? — До Кейти наконец дошло, и глаза ее испуганно расширились. — Здесь? Как они нас нашли?
— Удивительно, да? — усмехнулся Натаниэль. — Или совсем не удивительно, если учесть, что ты очень много болтаешь, когда нервничаешь. Они выкрикивают и твое имя, — процедил он сквозь зубы, — поэтому не надо притворяться, будто ты не знаешь, как они нас нашли.
— Мое имя?! — Застыв от ужаса, Кейти уставилась на него, и рот ее приоткрылся, ловя воздух. — О нет!
— О да!
— Я ничего не сообщала им!
— Значит, сообщил кто-то другой, мой ангел, потому что они уже стучат в твою дверь.
Край одеяла был отброшен, мелькнули стройные ноги. Отведя глаза от этого совершенства, Натаниэль увидел тонкое кружевное белье, и тут же Кейти стала натягивать на себя джинсы и коричневый свитер, в которых была вчера.
«Сексуальное белье — и такая неприметная одежда, — непроизвольно отметил Натаниэль. — Странно…»
— Перестань смотреть на меня! — Она расправила ворот свитера, вытащив из-под него волосы. — Позволь мне на некоторое время уединиться.
— А ты позволила мне уединиться? — Злость подавила влечение к ней. — Мне нужно знать, что ты им сказала!
При мысли о том, как это воспримет хрупкая Кейти, Натаниэль еще больше разозлился. Он обещал защищать ее, а вместо этого обвиняет.
— Ты думаешь, это я позвонила им? — Она сунула ноги в коричневые тапочки. — Ты сошел с ума?
— В данный момент я могу описать свое состояние как умеренную злость.
— Но ведь именно ты заставил меня привезти тебя сюда, а потом умолял оставить здесь на ночь…
— Я никогда никого не умолял, а тем более женщину, — холодно произнес Натаниэль. — Я всего лишь попросил о помощи, потому что посчитал тебя милой и отзывчивой девушкой. — Вскинув голову, он произнес с горькой иронией: — Но теперь вижу, что ошибался. Кому конкретно ты позвонила и что конкретно сказала?
— Я никому не звонила! — Голос ее стал тонким, ужас в глазах сменился гневом. — Во всем случившемся только твоя вина. И это ты поставил меня в дурацкое положение!
— Хочешь получить приличную сумму, продав меня прессе?
— Вчера вечером я объехала чуть ли не половину Лондона, чтобы скрыться от журналистов. Сам подумай, зачем мне это, если я собиралась их позвать?
— Тогда скажи, почему ты мне помогла?
— Честно? Не знаю… — Кейти покачала головой. — Наверное, у меня случилось минутное помешательство. А сейчас я даже жалею об этом! — Запустив руки в волосы, Кейти присела на краешек кровати.
Натаниэль устало вздохнул:
— Что ты узнала из моего телефонного разговора? Признайся, ты наверняка подслушивала под дверью?
— Как ты можешь так оскорблять меня?! — Ее зеленые глаза потемнели от гнева. — Я не подслушиваю! Я порядочный человек и уважаю других людей!
— Ты находилась в спальне целую вечность. Что ты там делала?
Щеки ее покраснели.
— Я смотрела на себя в зеркало, потому что в моем доме голливудская звезда, а я выгляжу так, словно… — Она в волнении потерла руками колени. — Ты хочешь знать, что я делала в спальне? Молилась, чтобы я была не я, а какая-нибудь красивая, длинноногая актриса с выступающими косточками на бедрах, которая не тушевалась бы перед голливудской знаменитостью.
Натаниэль с удивлением взглянул на нее:
— С выступающими косточками на бедрах?…
— Да. У худых женщин всегда выступают косточки на бедрах, разве ты не замечал? Я много лет пыталась добиться этого, но… Честно говоря, люблю поесть… А теперь я жалею, что не увидела за твоим красивым обликом всего лишь эгоистическое существо на двух ногах, которое считает, что все на свете существует только для него…
— Кейти…
— Я не прислушивалась к твоему разговору! А на будущее, если это тебя беспокоит, не звони в присутствии других людей, не заводи сразу двух любовниц и не впутывай ни в чем не повинных свидетелей в свои подозрительные дела!
Стараясь не замечать непрекращающейся головной боли, Натаниэль прикрыл глаза рукой, поклявшись никогда больше не пить дешевое вино.
— У меня нет двух любовниц. Послушай…
— Нет, это ты послушай! Хочешь знать, почему я помогла тебе прошлой ночью? Потому что ты пришел в отчаяние. И впервые за все время, которое я тебя знаю, не был высокомерным и язвительным. Ты не играл. — Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь во всем теле. — И меня тоже возмущало то, что пресса преследует тебя. Репортеры толпились возле театра с первого же дня, как ты приехал. Поэтому я помогла тебе!