– Вячеслав, вы в своем уме? – уставился на него начальник. – Вы что, выпили? Или обкурились?
– Ошибаетесь! Я трезв и соображаю здраво, как никогда! Более того – я прямо сейчас готов написать заявление об уходе, и это будет самое трезвое решение в моей жизни!
Тут же Слава схватил первый попавшийся лист бумаги на столе шефа и буквально в три секунды накатал заявление об уходе.
– Надеюсь, вы не станете тянуть с резолюцией? – спросил он ошарашенного начальника. – А я пока пойду соберу свои вещи.
С этими словами Слава вышел из кабинета, нарочито громко хлопнув дверью и отправив в моральный нокаут теперь уже бывшего начальника. Ох, как давно он мечтал это сделать! Но не успел Вячеслав дойти до двери своей комнаты, как его окликнули. Это была Стелла. Оглядевшись по сторонам, дабы убедиться в отсутствии свидетелей, женщина обеспокоенно спросила:
– Славочка, дорогой, что случилось? Я слышала, как ты кричал в кабинете Сергея Михайловича.
– Ничего не случилось, – спокойно ответил Слава. – Просто я увольняюсь и уезжаю из Москвы.
Стелла уставилась на любовника, чуть ли не разинув рот:
– Ка-ак? Слава, что значит уезжаешь? А как же… как же мы?
– Мы? – усмехнулся Слава. – А что такое «мы», а, Стелла? Механический трах у тебя на квартире в отсутствие мужа? Мне надоело! Я больше не хочу! Поэтому можешь считать, что с должности твоего любовника я тоже увольняюсь! Все, привет!
Слава развернулся и шагнул в сторону своего кабинета. Стелла шагнула было следом, но Вячеслав звонко захлопнул дверь прямо перед ее носом, словно вместе с этой женщиной он хотел оставить за дверями всю свою прошлую жизнь…
Остаток дня Слава помнил смутно, а едва переступив порог своей квартиры, он первым делом набрал номер Дорохова.
– Геннадий Сергеевич? Это Вячеслав, Скользящий Странник. Я принимаю ваше предложение и готов вылететь на Лазурный Берег хоть сейчас!
…Дорохов очень обрадовался, выразил уверенность в правильности такого решения и снова принялся расписывать в красках достоинства предлагаемой работы. Потом плавно перешел на хвалебные речи самому Вячеславу. Чем в итоге вызвал некоторую настороженность.
Положив трубку, Слава еще некоторое время сидел в оцепенении. Куда-то улетучилась его непоколебимая уверенность в правильности своего выбора. С детства он привык слушать себя, доверять своим чувствам. Этому его научила мать. Это она объяснила, что в мире нет лучшего ориентира, чем собственные чувства… И что не существует плохого и хорошего… Есть только интерпретация плохого или хорошего… И у каждого человека она своя.
Слава прислушался. Что-то изменилось. Но что?! Все же хорошо! Просто отлично!
«Разве не об этом я мечтал, сидя в четырех стенах на этой занудной работе, хотя и в престижном холдинге…»
Он еще покопался в своем сознании, доискиваясь до причины беспокойства, потом махнул рукой. В конце концов, это может быть обыкновенное волнение и страх перед переменами…
Опять же, нервный срыв при увольнении… Этот его смелый выпад! При воспоминании об этом Славе стало стыдно: «Повел себя, как придурок! Столько времени молчал, а когда появилась альтернатива… сразу и осмелел». И все же он был рад своей свободе! Не надо спешить, бежать, выглядеть, делать соответствующее выражение лица, чтобы подчинять и подчиняться… Можно взять и прямо сейчас, не думая о том, что завтра – на работу и хорошо бы пораньше лечь спать, забуриться к старому другу или поехать к родителям – чем, несомненно, порадовать их… Или всю ночь смотреть телевизор – никаких ограничений! Какое счастье!
Зазвонил мобильный, напоминая, что настоящая жизнь еще не отошла в прошлое и в ней еще многое оставалось недоделанным, недосказанным, недопонятым…
Слава посмотрел на дисплей: «Стелла!…твою мать!»
– Алло! – взвинченно отозвался Вячеслав.
– Это я…
– Да понял я уже… Чего надо? Мы же все выяснили уже…
– Слушай, давай без хамства, а? Слав, я не понимаю, какая муха тебя укусила…
– Ты что собираешься со мной обсуждать? Мое поведение? Или увольнение? Или каких-то там мух, черт возьми! Я – сам себе хозяин! Что хочу, то и ворочу!
Стелла перебила его:
– Угомонись, а? Никто и не собирается лишать тебя свободы выбора! Я тут рядом. Есть разговор… Ты дома?
Через несколько минут в дверь позвонили. Открывая своей уже бывшей любовнице, Слава приготовился к бою. Так просто эта дама свои позиции не сдаст!
Стелла прошла на кухню.
– А теперь по порядку! Что за истерика у начальника в кабинете? Он до сих пор в шоке…
Спокойный голос Стеллы частично остудил пыл Вячеслава.
Он сел напротив, скрестил на груди руки и устало сказал:
– Ничего не случилось. Мне осточертела эта работа, мой начальник да и все остальные начальники тоже, мой безукоризненный костюм и…
Стелла дополнила:
– …и я.
Слава вскинул голову:
– Да! И ты мне тоже надоела!
– Давно?
– Давно! Просто я трусил тебе об этом сказать. – Он горько усмехнулся. – Боялся за свое тепленькое местечко…
Они молча смотрели друг на друга. Слава отвел глаза первым:
– Поверить не могу, что со мной стало… Нельзя ходить на работу, которая лишает тебя самого главного…
Стелла закурила:
– И чего же лишила тебя эта работа, которая, заметь, на дороге не валяется? С таким-то окладом…
– Да пропади пропадом этот оклад! Если из-за него я лишился самого себя!
– Ой-ой-ой! Какие мы трепетные, сентиментальные… Да ты эту свою философию знаешь куда засунь?! Придумал себе сказочку! И все только потому, что хода назад нет. Если б был, ты бы сейчас другие песни пел…
Слава вытаращил глаза:
– Ты что, правда так считаешь?
– И ты так считаешь – не только я… А хочешь, я тебе помогу вернуться? Не задаром, конечно, – она кокетливо и одновременно с вызовом посмотрела на него.
Слава опешил. Неужели он действительно производит такое омерзительное впечатление?!
– Слушай, Стелла… Возможно, я имею некоторую долю продажности, но не до такой же степени!
Она вспыхнула:
– Что ты этим хочешь сказать?! Я так неприятна тебе, что ты готов пожертвовать хорошей работой, чем согласиться… чем согласиться… оставить все как прежде – быть иногда со мной…
Вячеслав был настолько подавлен, настолько противен самому себе, что сил почти не осталось.
– Стелл, давай закончим со всем этим. Я уволился. У меня начинается новая жизнь, в которую я не хотел бы брать ни тебя, ни кого-то еще… Тем более со старой работы. Так что не обессудь, сейчас мы с тобой попрощаемся и расстанемся, как добрые приятели. – Он встал, показывая, что разговор закончен.