– Хорошо. Я уйду. Но хочу тебе напоследок сказать: ты делаешь глупость! Потерял столько лет, чтобы быть там, где ты сейчас есть; и уйти – в никуда! Опять потерять время, чтобы достичь сегодняшнего уровня (и это еще не факт!), и все ради чего? Ты думаешь, что на новой работе не надо будет улыбаться, подчиняться и так далее? Или начальники будут какие-то другие, особенные, без претензий? Так вот! Они будут еще хуже! Потому что такое место, как в нашей фирме, ты вряд ли найдешь. Я вообще сомневаюсь, что ты найдешь работу по своим запросам.
Славу это рассмешило:
– Ошибаешься – уже нашел! Если это вообще можно назвать работой! Скорее, оплачиваемым отдыхом! Причем за границей. На Лазурном Берегу, где всегда лето! А теперь прощай, надеюсь, мы больше никогда не увидимся, моя сексуальная наставница!..
Уже в дверях Стелла устало сказала:
– Дурак ты, Славка! Ты в России-то не можешь найти себя, а туда же, за границу… Да там работодатель с тебя семь шкур снимет, прежде чем заплатит. Ты каждый доллар вдоль и поперек отработаешь! Там с нашим братом не церемонятся. Будешь у своего хозяина «частной собственностью», крепостным, рабом. Попомни меня, – и ушла.
Слава осторожно закрыл за ней дверь. Пока шел обратно на кухню, в голове промелькнула предательская мысль: «Может, окликнуть ее?» Он сел и попытался все обдумать.
«Ну, хорошо. Предположим, доля правды в словах Стеллы есть… И что? Не ехать теперь? А с другой стороны, не надо забывать, что у Стеллы – шкурный интерес. Она – лицо заинтересованное! Ей вовсе не хочется терять молодого любовника…»
Он быстро переоделся, дал себе слово: сегодня больше не думать о работе, и отправился к своему институтскому приятелю. На днях они созванивались, и Петр его звал в свое кафе, где с недавних пор работал барменом.
Слава решил заявиться без предупреждения, как снег на голову. Если Петька на работе – отлично! А если выходной – что ж, он и один напьется.
Петро в белоснежной рубашке натирал до блеска бокалы, когда услышал голос товарища.
– Привет, работяга!
Петька расплылся в улыбке:
– Славка! Какими судьбами?! Я думал, ты безвылазно на работе торчишь, а ты…
– А я вот зашел. И вижу – ты рад! Рад ведь?
– Ну, о чем разговор! Только что ж не звякнул? Я бы договорился со сменщиком… посидели бы, выпили, старое вспомнили…
– Ну, считай, что позвонил. Давай договаривайся… Я подожду. Только налей мне чего-нибудь… Чтоб вкусно и пьянелось побыстрее…
Петр участливо заметил:
– Случилось чего?
– Короче, Петро… Ты договариваешься? Или мне одному пьянствовать мое увольнение?
– Все! Понял. Минут сорок подождешь?
Славка кивнул.
– Тогда вот тебе легкий коктейль – тяни помаленьку. Жди меня, и я вернусь. Постараюсь быстро!
Время давно перевалило за полночь. Приятели уже порядком захмелели, но расходиться по домам не торопились. Да и куда спешить?
– Вот ты мне скажи, Петро… На фига было заканчивать МГУ, чтобы тут халдеем ошиваться?..
– Сам ты халдей! – беззлобно огрызнулся друг. – Я здесь отдыхаю. Не то что на старой работе! Вот там – да! Там я был халдеем!
– Правда, что ли? А мне говорили, ты в газете работаешь… Журналистом.
– В газете. Журналистом. Только это так называется. А на деле – слуга слугой! Писать надо не то, о чем хотелось бы, а о чем скажут. Ладно. Я был готов. Но на то, чтоб и писать так, как скажут, – это увольте! Пусть себе других «бобиков» поищут! И так я протерпел два с половиной года… А потом плюнул, сказал им все, что о них думаю, и ушел на вольные хлеба! И ничуть не жалею…
– Прям как я сегодня…
– А ты-то чего? Сам же говорил, что работа – супер! И оклад, и все такое… Врал, что ли?
– Говорил. И не врал! Вернее, думал, что не вру. А теперь вот прикинул: что мне там делать? Петька, я ж в этом пресловутом холдинге в старика превратился! Ты бы видел меня… Весь такой правильный, деликатный, предупредительный… Как будто мне лет пятьдесят, не меньше! Тьфу! Противно вспомнить…
– Ну, почему сразу «в старика», – попытался возразить Петр.
– Да погоди ты… Я самого главного не сказал. Ты, вообще, знаешь, что я – крутой серфер?
– Ну, помню… Ты в универе каждое лето куда-то на моря сваливал…
– Сваливал… Я совершенствовался! И сейчас – в самой лучшей своей форме! И мне – не поверишь – предложили работу за границей!
– А при чем здесь серфинг?
– А при том. Работа – это и есть серфинг! Я буду тренером у богатеньких туристов. И за это собираются платить неплохие деньги!
– Ха-ха-ха! Поздравляю! Теперь мы – коллеги! Я халдей тут, а ты халдей – там, за границей!
– Дурак ты! Ни фига не понимаешь!
– Ладно, не обижайся! Я хотел лишь тебе показать, что главное – отношение самого человека к своей работе, а не то, что считают другие… Но то, что ты будешь обслуживать за деньги других, ты же не станешь отрицать?
– Не стану. Но я ведь люблю серфинг! Ты даже не представляешь – как!
– Славка, Славка… Ты путаешь две очень разные вещи. Заниматься серфингом – это одно, а обучать – совсем другое! Сечешь? Да ты взвоешь через неделю!
Вячеслав молчал. Уже второй человек за последние пару часов отговаривает его от этой затеи.
– Петро, понимаешь… У меня был выбор. Еще сегодня утром был. А сейчас – нет! Я наорал на своего шефа и написал заявление об уходе. Он подписал…
– Это ты брось.
– Что «брось»?
– Насчет выбора – брось. Выбор всегда есть. Во-первых, можно пойти извиниться и попроситься обратно. Во-вторых, можно вообще устроиться на другую работу, как это сделал я, например…
– Да не хочу я водярой тут торговать по ночам.
– А я тебе и не предлагаю… Давай подумаем. Что ты еще умеешь делать?
Вячеслав задумался. Он неплохо писал, учась на журфаке. Преподаватель всегда выделял его стиль, манеру изложения.
– Может, в журналисты податься? Или, знаешь… как я забыл?! Я же отлично расписываю доски для серфинга! У меня даже есть своя клиентура!
– Ну, а ты говоришь «нет выбора».
– Да не хотелось бы хобби превращать в рутину…
Петр взорвался смехом. Слава даже оглянулся по сторонам, выискивая причину его веселья:
– Чего ты? Что смешного?
– Я тебе удивляюсь, Славка! Ты где свои мозги потерял? Значит, хобби «роспись досок» ты не хочешь превращать в работу, а хобби «серфинг» – готов?! И какой же ты после этого крутой серфер? Скорее ты – крутой художник-расписывальщик…
Вячеслав сидел как оглушенный. И переваривал только что услышанное. А ведь действительно… Как ему самому-то это в голову не пришло!