Так путники ехали несколько часов. Вокруг них величественно возвышались горы, безразличные к человеческим страхам и волнениям, такие же, какими они были тысячи лет назад. Лошадки бежали неспешной трусцой, время от времени всхрапывая.
Тропа понемногу понижалась и расширялась, постепенно превращаясь в подобие дороги. Николай озабоченно оглядывался по сторонам, словно чего-то ждал.
Слева от тропы начались густые заросли низкого колючего кустарника, из которого при приближении всадников вспорхнули крупные крапчатые птицы. Впереди показалась скала, похожая на огромного, поднявшегося на задние лапы медведя. Тропинка огибала эту скалу, на какое-то время скрываясь из виду. Николай потянул за уздцы, останавливая свою лошадь, и спешился. Остальные лошади тоже послушно остановились.
Николай медленно двинулся вперед. Несколько часов верховой езды утомили его до предела. Лера видела, как тяжело ему дается каждый шаг, — он трудно дышал, приволакивал левую ногу, однако не жаловался и даже не прикладывал руку к животу. Здесь, в горах, он ориентировался намного лучше остальных.
Приблизившись к скале, он пригнулся, прислушался, осмотрел тропинку и только после этого крадучись обогнул каменного медведя, исчезнув из виду.
Через несколько минут он вернулся, снова взобрался на лошадь. Мосол хотел помочь ему, но Николай огрызнулся: сам справлюсь, без нянек обойдусь.
— В этом месте часто бывает засада, — бросил он Лере, прежде чем тронуть лошадь за повод. — Пограничники устраиваются над тропинкой и ждут. Торопиться им некуда, служба сама идет… глядишь и поймают кого… Сейчас вроде все спокойно.
Маленькая группа двинулась вперед. Лера задумалась, а с чего, собственно, они с ней возятся. Николай этот… он вообще с ней связываться не хотел, а теперь вот потащил с собой в горы. Конечно, она ему помогла там, на шоссе под Ростовом, так что выходит, что деться им друг от друга пока некуда. Все идет как идет, а лишние вопросы ни к чему.
Обогнув скалу, они оказались в широкой ложбине, с обеих сторон окруженной густыми низкорослыми кустами. Лошадки радостно всхрапнули и побежали быстрее.
— Чуют воду, — пояснил Николай, — впереди будет ручей.
Действительно, через несколько минут тропа свернула, обогнув заросли, и выбежала на широкий каменистый участок, по которому, сверкая на солнце, бежал веселый горный ручей.
— Граница, — вполголоса проговорил Николай, — по ту сторону — Белуджистан.
Лошади вскачь пересекли поляну, вошли в воду и принялись жадно пить. Николай подождал минуту и ударами каблуков послал лошадь вперед:
— Нельзя давать им много пить, запалим!
Перейдя на другой берег ручья, лошади с явным сожалением потрусили вперед. Тропинка снова стала забирать вверх по склону. Справа от нее показалось нагромождение скал. Николай тревожно огляделся и прибавил ходу.
Вдруг из-за скал донесся гортанный окрик, и на тропу выскочил высокий бородатый человек в пятнистой камуфляжной форме, с автоматом на груди. Он поднял руку и что-то проговорил на незнакомом языке. Тотчас в скалах над тропинкой показались еще несколько человек в такой же форме, с автоматами, направленными на путников.
— Горная жандармерия Белуджистана, — вполголоса проговорил Николай. — Ничего страшного, с этими мы договоримся!
Человек на дороге повторил свою фразу, затем произнес по-русски с сильным акцентом:
— Спешиться! Вы арестованы!
Николай слез с лошади, сделал спутникам знак последовать своему примеру и медленно, заметно прихрамывая, двинулся навстречу пограничнику.
— Салям алейкум, дорогой, — проговорил он, остановившись напротив него. — Как здоровье полковника Талала?
— Ты знаком с полковником? — недоверчиво осведомился офицер.
— Полковник — мой друг! — ответил Николай, подняв глаза, словно призывая небо в свидетели своих слов. — Мой старинный друг! Я качал на руках еще его старшего сына, Вагифа! А сколько кебабов мы съели с Талалом!
— И куда ты сейчас направляешься? — спросил военный, несколько смягчившись.
— Я назначил неподалеку отсюда встречу со своими друзьями. Талал в курсе…
— Талал, может быть, и в курсе, — не сдавался офицер, — но мне он ничего не говорил. И потом, Талал сейчас далеко, а я — здесь!
— Понятно, дорогой! — Николай хитро усмехнулся и поманил своего собеседника в тень скалы. — Каждый человек имеет право на свой кусочек праздничного пирога…
Он вытащил из внутреннего кармана несколько зеленых бумажек, и они тут же исчезли в карманах камуфляжной куртки пограничника. Тот приосанился, повернулся к своим подчиненным, рассредоточившимся среди скал, и что-то прокричал им на своем языке.
Тут же все солдаты исчезли, словно растворились, как мираж, в горячем дрожащем воздухе.
Офицер шагнул в сторону и тоже скрылся в нагромождении скал.
— Вот что главное в нашем деле, — проговорил Николай, снова взбираясь на лошадь. — Главное — знать нужных людей. И знать их цену. Горная жандармерия Белуджистана стоит дорого, и эта цена включена в стоимость моего товара. Только одно может здорово помешать: если случайно наткнешься на нового человека, который начнет стрелять раньше, чем ты достанешь кошелек.
Лошадки снова неторопливо затрусили по тропе.
Тропинка опять стала уже и круче, она змеей извивалась по горному склону, среди каменистых осыпей и низкорослых горных деревьев. Солнце понемногу начало клониться к закату.
— Нужно успеть к месту ночлега, — озабоченно произнес Николай, взглянув на запад, и ударил каблуками в бока своей лошади, чтобы заставить ее бежать побыстрее. Лошадка и сама прибавила шаг, видимо, почувствовав близость отдыха.
Тени начали удлинняться, потом на горы опустились сумерки, тропа становилась плохо различимой. Лошадки то ли уверенно шли на ощупь, то ли хорошо видели в сумерках, во всяком случае, они не замедляли шага.
— В темноте в этих местах опасно, — Николай зябко передернул плечами, — но мы почти на месте…
Впереди в сгущающихся сумерках проступило еще более темное пятно. Сначала Лера приняла его за приземистую скалу, но, внимательно вглядевшись, различила очертания горной хижины, сложенной из бесформенных валунов и каменных плит.
— Вот и добрались, — с явным облегчением проговорил Николай.
Путники спешились, распрягли лошадей и внесли свою поклажу в хижину, она спрыгнула со своей лошадки последней, с благодарностью погладив животное по теплому крупу. Лошадь фыркнула и покосилась на Леру.
Лера осмотрела Николая. Он держался мужественно и ничем не показывал утомления, но повязка на ране пропиталась кровью. Лера перебинтовала рану, присыпав ее антисептиком, и помогла Николаю устроиться на узкой деревянной койке в углу хижины.