– Продолжайте смотреть сон, мистер Джимми. Мы скоро вернёмся. А иначе тут появится няня. Она-то уж не подумает, что Рех-Мара ей снится.
Они спустились вниз. Няня оказалась в холле. В руках у неё был оранжевый конверт и какая-то розовая бумажка.
– Ваши папа и мама возвращаются, – сказала она. И прочла: «Будем в Лондоне в 11–15, приготовьте комнаты, как сказано в письме». И обе подписи.
– Ура! Ура! Ура! – закричали мальчики и Джейн. А Антея даже не смогла кричать. У неё на глаза от радости навернулись слезы.
– О, – прошептала она. – Так значит, это всё правда. Наше заветное желание исполнилось.
– Но я не поняла, что тут говорится насчёт письма, – сказала няня. – Я никакого письма не получала.
– Ой! – каким-то придушенным голосом воскликнула Джейн. – Это, наверно, одно из тех… их принесли, когда ты уходила к подруге на чай. Я положила их в ящик, тот, где лежат одёжные щётки. – Она выдвинула ящик. – Да вот же они!
Там обнаружились письма – одно няне, а другое ребятам. В них говорилось, что папа, выполнив работу военного корреспондента, возвращается домой. И про то, что мама и Ягнёнок здоровы, и они, встретившись с папой в Италии, вместе вернутся домой, известив их телеграммой о дне и часе приезда.
– Боже ты мой! Да как же вас угораздило, мисс Джейн! Теперь мне придётся взадышку готовить комнаты. Времени-то осталось совсем мало!
– Не расстраивайся, нянечка, – сказала Джейн, обнимая её. – Это так здорово, что они возвращаются!
– Мы тебе поможем, – сказал Сирил. – Только нам надо кое-что уладить там, наверху. А потом мы вернёмся и поможем.
– Да уж прямо, поможете, – рассмеялась няня. – Знаю я вас. Ох, уже десять часов!
* * *
Да уж, им было что улаживать наверху. И не такое это было простое дело. И задержаться им пришлось дольше, чем они рассчитывали. Они забежали в спальню мальчиков, чтобы взять с собою Саммиэда. Он был очень зол и весь в песке.
– Это неважно, что он злится и выпачкался в песке, – сказала Антея. – Он имеет право принять участие в нашем последнем совещании.
– Я думаю, учёный джентльмен упадёт в обморок при виде его, – сказал Роберт.
Но ничего этого не случилось.
– Сон становится всё интереснее и интереснее, – сказал учёный джентльмен. – И, кажется, этого зверя я уже когда-то как раз во сне видел.
– Ну так вот, – сказал Роберт, – у меня в руках половинка Амулета, а у Джейн – целый. Достань его, Джейн.
Джейн отвязала верёвочку и положила свою половинку на стол, весь заваленный пропылёнными бумагами и какими-то глиняными цилиндриками, на которых были отметины, похожие на следы маленьких птичек.
Роберт положил целый Амулет на стол, а Антея легонько отстранила руку учёного джентльмена, жадно протянувшуюся к «великолепному экземпляру».
И вот, как и в тот раз на марсельском покрывале, а теперь на пыльных бумагах, половина Амулета дрогнула, и, как сталь притягивается к магниту, её потянуло поверх пыльных манускриптов всё ближе и ближе в сторону целого Амулета, согревшемуся у Роберта в кармане. И тогда, как капля сливается с каплей на оконном стекле во время дождя, как шарик ртути сливается с другим шариком, половинка Амулета, которая принадлежала одновременно и ребятам и Рех-Мара, – смотрите! смотрите! – перед ними лежал только целый, прекрасный в своём совершенстве Амулет!
Все замолчали, затаив дыхание. Молчание нарушил Саммиэд.
– Ну вот, теперь всё хорошо, – сказал он.
– Да. И наше заветное желание исполнилось, – заметила Антея. – Сегодня и папа, и мама, и Ягнёнок будут дома.
– А как же я? – спросил Рех-Мара.
– А какое у тебя заветное желание? – поинтересовалась Антея.
– Большие и глубокие знания, – ответил он, ни на минуту не задумавшись. – Я хотел бы обрести учёность более основательную, чем у людей моей страны и моего времени. Но если я вернусь в свою страну и в своё время, кто поверит моим рассказам о том, что я увидел в далёком будущем? Позвольте мне остаться здесь и быть великим знатоком того, что происходило в далёком прошлом, что для меня – сама жизнь, а для вас – седая старина, и о чём ваши учёные мужи часто и, как он сказал мне, бесполезно спорят.
– Я бы на твоём месте обратился с просьбой к Амулету, – сказал Саммиэд. – Это очень опасно – пытаться жить не в своё время. Невозможно дышать воздухом, которым дышат люди многие тысячелетия спустя. Лёгкие твои не выдержат, чужой воздух на них скажется рано или поздно. Приготовьте мистический круг и посоветуйтесь с Амулетом.
– О, какой сон! – воскликнул учёный джентльмен. – Милые дети, если вы относитесь ко мне с любовью, – а я верю, что это так и есть и во сне и наяву, – сделайте это.
И вот они, как однажды это было одним солнечным августовским днём, все уселись в кружок За окнами стоял густой туман, что-то выкрикивали уличные торговцы.
– УР ХЕКАУ СЕТЧЕХ, – произнесла Джейн, и тут же стемнело и воцарилось безмолвие, все звуки замолкли.
Это была такая темнота и такая тишина, что вы себе и представить не можете. Это было как вдруг ослепнуть и оглохнуть. Только ещё темнее и ещё тише.
И вот из сплошной темноты возник свет и послышался голос. Свет был очень слабым, а голос тихим-тихим. Но постепенно свет становился всё ярче и ярче, а голос всё громче и громче. Но на свет этот было трудно смотреть, а голос хоть и звучал сладко, было трудно слушать. Все опустили глаза.
– Я буду говорить, – сказал голос. – Что бы вы хотели от меня услышать?
Все молчали, потому что боялись произнести хоть слово. Наконец Роберт спросил:
– Что нам делать с Рех-Мара? Должен ли он вернуться назад через Амулет, или…
– Никто уже больше не может пройти через Амулет, – сказал голос, и прекрасный и пугающий одновременно. – Это могло происходить только тогда, когда он был разделён на половины. Но через полный, совершенный Амулет человек может пройти к совершенному единению, только это не касается ни места, ни времени.
– Не окажешь ли ты любезность, – попросила Антея дрожащим голосом, – не повторишь ли это так, чтобы мы могли понять? Саммиэд сказал нам что-то про то, что Рех-Мара не может жить здесь, но если он не может и назад вернуться… – Тут она замолчала, сердце у неё бешено колотилось, ей казалось, что оно подпрыгивало до самого горла.
– Никто не может жить в той стране и в том времени, для которых он не предназначен. Но душа может жить, если найдёт другую родственную душу, которая примет её в себя. Тогда они вместе будут жить в одном теле, как единое тело и единая душа.
Ребята обменялись взглядами, они были разочарованы, да и не всё поняли из сказанного. Но глаза Рех-Мара и учёного джентльмена встретились, и взгляды обещали друг другу многое, нечто секретное, и священное, и прекрасное. Антея перехватила этот взгляд.