– Теперь вы видите, как я умею убеждать, – с гордостью заявил он.
В комнату вошёл ещё один, незнакомый джентльмен.
– Всё готово, – сказал он с низким поклоном. – За такой короткий срок мы сделали всё что могли. Собрание… то есть я хочу сказать – церемония состоится в зале правления. Желает ли досточтимый Феникс пройти туда, тут всего пара шагов, или, возможно, он предпочтёт какой-то иной способ передвижения?
– Мой друг Роберт перенесёт меня в зал правления. Почему-то этими некрасивыми словами вы называете Священный Алтарь, – отозвался Феникс.
Они все двинулись вслед за джентльменом. В зале находился длинный стол, но он был отодвинут к окнам, а на освободившемся пространстве рядами были установлены стулья, как в школьном актовом зале, когда показывают слайды на тему «Так живут моряки» или «На востоке нашей империи».
Двери, ведущие в зал, было массивными, деревянными, и на каждой створке было искусно вырезано изображение Феникса. В первом ряду были поставлены шикарные кресла. Антея подумала, что мама всегда спрашивала в антикварных магазинах, сколько стоит такое кресло, и никогда не могла купить, потому что обычно там просили по двадцать фунтов за каждое. На каминной полке стояли два канделябра, а посередине часы, на которых сверху был посажен бронзовый феникс.
– Уберите это отсюда, – распорядился Феникс.
Часы немедленно унесли. Тогда Феникс занял место в центре каминной полки. Перья его золотились ещё больше, чем обычно. Все, кто был в это время в офисе и в других помещениях, стали входить по одному, низко кланялись Фениксу и садились на место. Тут были все: и клерки, и кассиры, и даже кухарки, которые в уютной кухоньке на верхнем этаже здания готовили обеды для служащих.
Симпатичный джентльмен с бородой торжественно начал свою речь:
– Джентльмены, мы собрались сегодня сюда на встречу…
– А почему не курятся никакие благовония? – обиженным голосом прервал его Феникс.
После летучего совещания с кухни принесли несколько тарелок, положили на них немного сахарного песку, душистого трубочного табаку, добавили сургуч и подожгли. Это были единственные благовония, которые удалось обнаружить в конторе. Однако всё это дружно загорелось и исправно задымило.
– Джентльмены, – продолжил свою речь бородатый, – мы собрались сегодня на встречу с многоуважаемым Фениксом…
– С главой этого дома и Верховным Божеством, – перебил его Феникс.
– Да, я как раз хотел это сказать… с многоуважаемым Фениксом, главой этого старинного дома. Он наконец-то оказал нам честь и почтил нас своим посещением. Возьму на себя смелость сказать, что ни один из нас не останется равнодушным к оказанной нам чести и что мы все горячо его приветствуем.
Поднялась буря аплодисментов. После того как овация затихла, Феникса попросили сказать несколько слов.
В изящных выражениях он выразил радость от того, что ему представилась возможность побывать в своём храме.
– И, наконец, – продолжал он, – я надеюсь, что не покажусь вам неблагодарным за тот сердечный приём, который вы мне оказали, если скажу, что желательно было бы выслушать оду или хотя бы хоровую песнь. Я привык к тому, что меня встречают именно так.
Ребята, безмолвно наблюдавшие за всем происходящим, замерли, с тревогой глядя на белую пену лиц над волнующимся морем чёрных пиджаков. Им показалось, что Феникс заходит чересчур далеко.
– Время поджимает, – продолжал Феникс. – Оригинальная песнь призыва слишком длинна, к тому же она на греческом языке. Да и зачем меня призывать, когда вот он я – перед вами. Нет ли у вас на вашем родном языке такой песни, которой можно было бы завершить сегодняшнее великое событие?
Почти что как во сне бородатый джентльмен запел, а остальные один за одним постепенно к нему присоединились:
Абсолютная надёжность,
И к тому же дёшево.
Корпорация желает
Вам всего хорошего.
Застрахуем, обеспечим,
Всё отстроим, всё залечим,
И к тому ж почти что даром
Мы расправимся с пожаром…
– Нет, мне эта песня не нравится, – сказал Феникс. – И, мне кажется, вы кое-что пропустили.
Бородатый торопливо запел другую песню:
Наш славный Феникс золотой,
Охвачен мир одной мечтой:
С великим Фениксом дружить,
Спокойно со страховкой жить.
– Это уже лучше, – одобрил песню Феникс.
И все подхватили:
Класс первый – новые дома,
Они уютные весьма,
С великим Фениксом дружить,
Застраховав – спокойно жить.
– Ну, дальше, давайте следующий куплет, – подгонял Феникс.
Сотня голосов клерков, секретарей и кухарок старательно выводили:
Шотландец, к нам ты поспешай
И застрахуй свой урожай.
– Эти строчки можно пропустить, – скомандовал Феникс.
Пропустив несколько строк, все с энтузиазмом продолжали:
И домик ваш под черепицей
Сумеет также возродиться,
Спасает дивный Феникс вас,
Страховка эта – третий класс.
Твой, Феникс, безотказный храм
Страхует мистеров и дам,
Как среди ночи – среди дня
Всех застрахует от огня.
Когда в пожаре гибнет дом,
То жить уж невозможно в нём,
Но чудный Феникс – тут как тут,
Он восстановит ваш уют.
У нас сегодня торжество,
Мы воспеваем Божество,
Хоть первый класс, хоть третий класс,
Страхуйтесь – горе минет вас!
– Спасибо, вы чрезвычайно добры, – сказал Феникс. – А теперь нам пора трогаться в путь. Желаю вам всем процветания и должен откровенно сказать: я ещё никогда не встречал таких милых и обходительных служителей моего культа. Всего вам доброго!
Он перелетел на руку Роберта, и все четверо вышли из зала. Все, сколько их там было, служащие проводили их до верхней площадки мраморной лестницы, а двое из начальственных персон сопровождали их до самого выхода и кланялись, пока Роберт не застегнул свою норфолкскую куртку. Оба начальственных джентльмена странно поглядели друг на друга, а затем разбрелись по своим кабинетам продолжать свой труд на благо страховой компании.
Когда все служащие – и секретари, и клерки, и посыльные – вернулись на свои рабочие места, они стали робко оглядываться, не заметили ли все остальные, как они позволили себе на какое-то время на этом самом рабочем месте заснуть и даже увидеть сон о торжественном собрании в зале правления. И, конечно, никто ни с кем не поделился рассказом о своём удивительном сне, будто он видел живого Феникса. Потому что, кому же это позволено спать во время работы?
Если бы кто-нибудь из них в этот день зашёл в зал правления, он бы, скорее всего, что-нибудь и понял. Но этого не случилось. А наутро, до начала рабочего дня, уборщица всё расставила по местам, может, она и удивилась, но задавать вопросы вовсе не входило в её компетенцию.