– Почему вы не уходите? – обратился Роберт к полицейскому. – Мы ложимся спать. Всё у нас тихо и спокойно. Мы несём свечу в спальню.

Его слова потонули в диком кошачьем хоре, которому к тому же аккомпанировал крысиный визг. Интересно, что случилось? Кошки распробовали крыс и не захотели их есть?

– Я должен войти, – сказал полицейский. – Кто-то у вас там мучает кошку?

– О господи, кошку! – пробормотал Сирил. – Как бы не так – кошку!

– Что ж, заходите. Я бы вам этого не советовал, – сказал Роберт. – Но раз уж вы так решили… Я открою вам боковую дверь. – Он открыл дверь, и полицейский осторожно переступил порог.

И вот на кухне при свете одной-единственной свечи, под аккомпанемент неистового мяуканья и визга, точно выли двенадцать сирен, сигналили двадцать автомобилей и работали с полсотни насосов, перекрикивая всё это, они выдали полицейскому четыре совершенно различные версии происходящего.

А вы когда-нибудь пытались объяснить полицейскому самую простую вещь?

Глава восьмая Кошки, корова и грабитель

В детской было полно орущих кошек и визжащих крыс. В кухне находились четверо детей, одна свечка, спрятавшийся невидимый Феникс и очень даже хорошо видимый полицейский.

– Слушайте-ка, – возвысил голос полицейский и посветил в лицо каждому из них фонариком, – что обозначают эти визги и вопли? И не врите мне, я знаю, что у вас тут сидит кошка и кто-то мучает её. А ну-ка, объясните мне, что тут такое творится?

– Это правда. Есть тут некоторое количество кошек. Только их никто не мучает, мы, наоборот, пытаемся их накормить, – сказала Антея.

– Не очень-то в это верится, – мрачно пробурчал полицейский.

– Они не настоящие, они воображаемые, – зачем-то ляпнула Джейн.

– Сами вы, мисс, воображаемая, – отрезал полицейский.

– Если бы вы могли понимать что-нибудь, кроме убийц, воров и хулиганов, я бы вам тут же рассказал чистую правду, – заявил Роберт. – Но я уверен, что вы ничего не сможете уразуметь. И совсем это не ваше дело заниматься кошками. Вы обязаны принимать меры, если кто-нибудь закричит: «На помощь!» или «Держи вора!» и «Караул, убивают!» А остальное не ваше дело.

В это время Феникс, который прятался на кухонной полке между кастрюлями и котелком, на своих птичьих цыпочках пробрался к окну и, никем не замеченный, исчез.

– Да не злитесь же вы так, – нежным голоском попросила Антея. – Мы в самом деле любим кошек Мы никогда не смогли бы причинить им вред. Правда, Киса? – обратилась она к Джейн.

Та согласно кивнула головой. Их красноречие ни в чём не убедило полицейского.

– Ну вот что, – сказал он, – я пойду и посмотрю, что там, что бы вы мне ни говорили.

Он плечом отстранил Роберта и двинулся в сторону детской.

– Только потом не говорите, что я вас не предупредил, – сурово сказал ему Роберт.

– Там на самом деле тигры, – сказала Джейн. – Так папа сказал. Я бы на вашем месте не рискнула туда входить.

Но ничто не могло поколебать каменную решимость полицейского. Он прошёл по коридору и в следующее мгновение оказался бы в комнате, полной кошек и крыс (мускусных к тому же), но с улицы вдруг донёсся пронзительный крик.

– Держи вора! Караул, убивают! – Полицейский застыл с поднятой над порогом ногой.

– Что это? – воскликнул он.

И снова пронзительный голос звал на помощь.

– Вот-вот, – сказал Роберт. – Давайте занимайтесь кошками, а пока там на улице кого-нибудь зарежут.

Хотя он прекрасно догадывался, кто это там снаружи вопит.

– Ну, погоди, поганец! – огрызнулся полицейский на Роберта, – я ещё с тобой разберусь.

И он выскочил из дома. Сапоги его застучали по тротуару. Истошные крики удалялись, полицейский бежал вдогонку, всё стало слышно совсем издалека, потом стихло.

– Старый добрый Феникс! – сказал Роберт. – Я бы его золотой голос никогда ни с каким другим не спутал.

И тогда все поняли, как ловко умница Феникс сообразил из слов Роберта, чем должен заниматься полицейский, и тут же пустил эти сведения в дело.

– Да, но он же вернётся, – мрачно заметила Антея, – как только убедится, что никакого убийцы нет.

– Нет, не вернётся, – сказал мягкий голосок.

В окошко влетел Феникс.

– Я слышал, он сказал попавшемуся навстречу коллеге, что он не запомнил, где этот дом с кошками. Ну и ночка! Хорошенько заприте дверь. И надо избавиться от этого жуткого запаха. А я прошу прощения. Я должен лечь спать. Я так устал.

Сирил взял на себя труд написать записку с просьбой унести крыс и доставить кошкам молока. Никто не сомневался в том, что персидские не персидские, а раз кошки, то должны любить молоко.

– Надеюсь, это будет не какое-нибудь мускусное молоко, – сказала Антея, прикрепляя записку к ковру буквами вниз. – Может, лучше было бы отправить кошек назад в Персию, – задумчиво произнесла она. – Не можем же мы держать их здесь всю ночь…

– Не можем, да? Ты так думаешь, – откликнулся Роберт, запиравший в это время боковую дверь. – Спроси лучше у меня, что мы можем, а что не можем. Потому что я не такой болван, как некоторые.

– Да в чем дело?

– А тебе не ясно? Хочешь не хочешь, а нам придётся терпеть их всю ночь – да отвяжитесь же вы, мохнатые черти! – потому что мы уже потратили три желания, и теперь ничего не остаётся, как терпеть до завтра.

И тут в детской на своём обычном месте появился ковёр. Но на нём вместо бутылок с молоком или, на худой конец, вместо бидонов находилась… корова. Не персидская корова и, к счастью, не мускусная (если такие вообще существуют в природе), а обыкновенная, хорошо ухоженная серовато-коричневая джерсейская корова, которая моргала глазами, глядя на газовые рожки, и похоже, что вопросительно мычала.

Антея всегда боялась коров, но на этот раз она решила быть мужественной.

Однако корова вела себя смирно и держалась с достоинством, как заблудившаяся в пути герцогиня. Но тут кто-то додумался принести из кухни блюдечко для молока и решил сделать попытку эту корову подоить. Вы думаете, доить корову легко? Да ничего подобного! Тут требовалось проявить подлинный героизм, и при других обстоятельствах такой героизм ребята проявить не смогли бы.

Роберт и Сирил ухватили корову за рога, Джейн разместилась позади, чтобы в случае необходимости ухватить корову за хвост. Антея, держа блюдечко в руках, приблизилась к корове. Она где-то слышала, что когда кто-то чужой собирается доить корову, он должен обратиться к ней со спокойными, ласковыми словами. Но устав и напереживавшись от всех событий дня, она никак не могла вспомнить нужных слов.

– Кисонька, кисонька, – бормотала она. – Лежать, хорошая собачка, лежать. – Больше она ничего не смогла сочинить.