Анна вдруг заметила, что лицо ее залито слезами. Непокорная прядь волос падала ей на глаза. Ее волосы… Скоро они отрастут, и тогда окончательно исчезнет образ веселого Алана Деббича, скакавшего бок о бок с рыцарем Майсгрейвом по опасным дорогам Англии.
Анна видела, как Филип бросил стражнику монету, как неторопливо сел в седло, и у нее сжалось сердце. Он еще слишком слаб, но спешит уехать, чтобы не оказаться свидетелем ее бракосочетания. Ох, как она пыталась заставить себя уверовать, что готова соединить свою судьбу с Эдуардом Уэльским! Теперь-то она понимала, что ею двигали лишь уязвленная гордость да чувство дочернего долга. Что делать, если сердце ее без остатка отдано этому одинокому всаднику на высоком сером в яблоках коне, который мерной рысью движется через мост? Анна всхлипнула. Она не могла оторвать глаз от его плавно покачивающихся плеч, от сверкающего на солнце шлема. Воспоминания захлестнули ее. Давным-давно незнакомый рыцарь с кудрями до плеч ласково потрепал ее по щеке в покоях епископа Йоркского… Именно с этого момента что-то случилось в ее душе, она поняла, что значит оказаться под его покровительством. И вот все это минуло. Так зачем же она неслась следом? Почему теперь не бросится к нему, не скажет прощальных слов, не припадет, замирая, к его груди?
– Оглянись! – шептала Анна. – Оглянись, и я все брошу и последую за тобой. Если будет так, значит, я нужна тебе, значит, мы еще будем счастливы, несмотря ни на что!
Безумные, слепые слова! Ее рассудок, отчаянно споря с сердцем, твердил, что она погубит и себя, и Филипа, но сердце не хотело отказаться от надежды. Анна словно наяву слышала собственный голос, повторяющий: «У нас ведь есть любовь, Фил. Это могучая сила, и она нам поможет».
Дорога, круто изгибаясь, исчезала в зарослях. Филип продолжал путь. Анна сжала поводья в кулаке и рванула так, что конь вскинул голову и попятился. Но она не заметила этого. Рыцарь достиг опушки и на мгновение замешкался. Анна едва не вонзила шпоры в бока скакуна. Оглянись!
Майсгрейв снова тронул Кумира и спустя минуту скрылся среди стволов дубравы. Все было кончено. Надежда погасла. Упав на холку коня, Анна разрыдалась, как осиротевшее дитя.
Она плакала, не видя ничего вокруг, и, лишь когда рядом раздались топот копыт и бряцание железа, заставила себя смахнуть слезы и выпрямиться. Несколько королевских гвардейцев на взмыленных лошадях окружили ее. Один из них с недоумением заглянул в опухшее от слез лицо девушки и сказал:
– Мы давно скачем за вами, сударыня. Граф Уорвик приказал догнать вас и вернуть в Венсен.
Анна бессильно кивнула, машинально поправила плащ и пригладила растрепавшиеся волосы. Потом на мгновение замерла, глядя туда, где скрылся рыцарь.
«Так куда же я рвалась? Ведь уже ничего нельзя было изменить. И на что было надеяться? У нас разные судьбы, и как с этим спорить…»
Перед нею пронесся образ Джудит Селден, и острая тоска о невозможности чуда в ее жизни пронзила ей грудь. Причудливый поворот ее судьбы остался позади, все вернулось на круги своя.
Анна бросила небрежный взгляд на почтительно поджидавших ее всадников и, гордо откинув голову, поскакала назад. Сейчас она думала только о предстоящем венчании с Эдуардом Уэльским и о том, что сделает все, чтобы полюбить этого человека и стать ему доброй супругой.
Этой зимой ей исполнилось пятнадцать, но в эпоху, когда в двадцать пять лет человек достигал зрелости, Анна могла считаться взрослой женщиной. Ее яркие глаза имели куда более серьезное и умудренное выражение, чем у большинства ее сверстниц, и о будущем она думала трезво и холодно. Прошлое мертво, и о нем не стоит вспоминать. Она ехала легкой рысью, и ветер сушил следы слез на ее щеках…