— Успокойтесь, Хезер, — шепотом сказала она. — Вспомните, мы уже обговаривали все вопросы.
Хезер храбро кивнула, но ее лицо оставалось бледным.
— Хезер, — продолжала прокурор, — как я понимаю, вы были подругой Эмили.
— Да, — еле слышно ответила свидетельница. — Мы дружили четыре года.
— Приличный срок. Вы пересекались в школе?
— Уф-ф… Мы на многие уроки ходили вместе. Математику, ОБЖ. И рисование… Но Эмили рисовала намного лучше меня.
— Как часто вы встречались?
— Каждый день, по крайней мере, в школе.
— Она делилась с вами своими планами на будущее?
— Она хотела поступить в колледж и стать художником.
— Вы были знакомы с Эмили, когда она начала встречаться с Крисом?
Хезер кивнула.
— Она уже встречалась с Крисом, когда мы познакомились. Они, похоже, всегда были вместе.
— Всегда?
— Однажды, классе в десятом, они рассорились на пару месяцев. Крис встречался с другой девушкой, Эмили очень расстроилась.
— Значит, между ними не всегда царила гармония?
— Нет. — Хезер опустила глаза. — Но потом они помирились.
Барри печально улыбнулась.
— Да. Помирились. Хезер, расскажите, пожалуйста, какой была Эмили в ноябре минувшего года. Опишите ее характер.
— Как обычно, очень спокойной — она всегда такой была. И она уж точно не плакала сутки напролет и не повторяла, что хочет себя убить. Эмили вела себя обычно, повсюду ходила со своим парнем. Именно поэтому… — Ее голос сорвался, взгляд впервые за все время остановился на Крисе. — Именно поэтому для нас стала таким потрясением новость о том, что произошло.
Джордан обворожительно улыбнулся Хезер Бернс. Она была похожа на воробышка: каштановые волосы средней длины, по серебряному колечку на каждом пальце.
— Хезер, спасибо, что пришли в суд. Я знаю, как это тяжело, — сказал он и снова улыбнулся. — Но зато можно прогулять занятия.
Хезер улыбнулась, оттаяв после слов адвоката, — уже непохоже было, что свидетель готова упасть в обморок, как всего минуту назад.
— Вы виделись с Эмили в школе каждый день, — начал допрос Джордан. — А вне школы?
— Нечасто, — призналась Хезер.
— Вы не сталкивались с ней в магазинах, в кинотеатрах по выходным?
— Нет.
— Не строили планов о совместных походах куда-нибудь?
— Нет, — ответила Хезер. — И дело вовсе не в моем нежелании, просто Эмили всегда была с Крисом.
— Таким образом, несмотря на то что вы были лучшими подругами, вы редко общались за пределами школы?
— Я была ее лучшей подругой, — подтвердила Хезер. — Но лучше всех ее знал Крис.
— Вы видели Эмили и Криса вместе?
— Да.
— Какие у них были отношения?
Глаза Хезер затуманились.
— Раньше я думала: вот она — идиллия, — призналась она. — Я имею в виду, что они всегда были вместе. Иногда казалось, что они не видят и не слышат никого вокруг, только друг друга. — Она прикусила губу. — Раньше я думала, что у Эмили было то, о чем мы все можем только мечтать.
Джордан понимающе кивнул.
— Хезер, исходя из отношений, который были между Эмили и Крисом, вы можете представить, что он смог бы причинить ей вред?
— Протестую! — выкрикнула Барри.
— Отклонено.
Джордан кивнул, Хезер широко распахнутыми глазами, в которых стояли слезы, посмотрела прямо на Криса.
— Нет, — прошептала она, — никогда.
Мэлани Голд была вся в черном. На месте для дачи свидетельских показаний она со своими туго стянутыми на затылке волосами и в костюме с подложенными плечами выглядела непреклонной матерью, в каком-то смысле напоминая карающего архангела.
— Миссис Голд, — начала Барри, касаясь руки своего свидетеля. — Спасибо, что согласились прийти. Очень жаль, что приходится подвергать вас всем этим формальностям, но для протокола мне необходимы кое-какие факты. Назовите себя.
— Мэлани Голд.
— Кем вы приходились погибшей?
Мэлани пристально посмотрела на присяжных.
— Я ее мать, — негромко произнесла она.
— Можете рассказать суду о своих отношениях с дочерью?
Мэлани кивнула.
— Мы много времени проводили вместе.
Она начала говорить, и ее слова, словно мазки кисти, возвращали Эмили к жизни с той же легкостью и изяществом, какими обладала ее дочь.
— Она приходила ко мне на работу после занятий. По выходным мы вместе ходили по магазинам. Она знала, что всегда может на меня положиться.
— О чем с вами говорила Эмили?
Мэлани вздрогнула и обратила все свое внимание на прокурора.
— Мы часто обсуждали колледж. Она собиралась продолжать учебу.
— Как она относилась к поступлению в колледж?
— Она была очень взволнована, — ответила Мэлани. — Она отлично училась, но еще лучше рисовала. Вы знаете, она подала документы в Сорбонну.
— Ого, впечатляет! — воскликнула Барри.
— В этом вся Эмили, — сказала Мэлани.
— Когда вы впервые узнали, что с Эмили что-то произошло?
Мэлани сразу поникла.
— Нам позвонили среди ночи и велели немедленно приезжать в больницу. Единственное, что нам было известно: Эмили пошла на свидание с Крисом. К тому времени, когда мы приехали в больницу, Эмили уже умерла.
— Что вам рассказали о ее смерти?
— Практически ничего. Мой муж пошел опознавать… Эмили. А я… — Она взглянула на присяжных. — Я не смогла. Потом Майкл вернулся и сказал, что ей выстрелили в голову.
— И что вы подумали, миссис Голд? — мягко продолжала допрос прокурор.
— Я подумала: «Господи, кто же так поступил с моей девочкой?»
В зале суда повисло молчание — свидетельство искреннего горя. Присяжные слышали, как царапает бумагу ручка Джордана, как тикают часы судебного пристава, как тяжело дышит Крис.
— Вы хотя бы на секунду могли предположить, миссис Голд, что это было самоубийство?
— Нет, — решительно ответила Мэлани. — Моя дочь не самоубийца.
— Откуда вы знаете?
— А как мне не знать? Я ее мать. Она не была грустной, не была подавленной, не плакала. Она была той же чудесной девушкой, которую мы знали всегда. Она бы никогда не взяла в руки пистолет; она совершенно не разбиралась в оружии. Из-за чего она попыталась бы застрелиться?