Вынырнула из-за туч луна и перламутровым сиянием посеребрила путь уходившего все далее от Гаваны судна.
Утро застало «Каталину», благополучно миновавшую зону патрулирования английских кораблей, на подходе к острову Иннес-де-Сото. Педро и Андрес избрали этот необитаемый остров, окруженный коралловыми рифами, для проведения учений. Как говорили капитану моряки, вокруг было достаточно мишеней для тренировочной артиллерийской стрельбы. Мористее, примерно в кабельтове, чернел огромный остов разбитого штормом испанского галеона, а на севере возле берега виднелась брошенная моряками шебека — некогда трехмачтовое грузовое судно с латинскими парусами. В проливе между Иннес-де-Сото и береговой линией острова Куба маячили два рыбачьих судна, крепко засевшие на отмели, а несколько западнее торчал двухмачтовый голландский бриг, на котором совсем недавно развевался черный пиратский флаг.
Убрав почти все паруса, «Каталина», под непрерывные крики лотовых на русленях, прошла пролив между небольшими коралловыми островками, обогнула ракушечный бар, вошла в лагуну и стала на оба якоря. Де ла Крус; как и остальные члены экипажа, не сомкнувший за всю ночь глаз, разом ощутил навалившуюся усталость. Провести корабль ночью как можно ближе к берегу было нелегким и весьма рискованным делом. Девото и боцман, которым приходилось прежде бывать в этих водах, ни на секунду не отходили от капитана. Де ла Крус отказался от завтрака, тепло пожал руки Тетю, Девото и Доброй Душе и ушел к себе в каюту. Старший помощник отдал приказ: «Всем на камбуз! — Кок и его команда давно ожидали этого распоряжения. — Отдыхать до обеда». Боцман расписал вахтенных, и экипаж корабля уснул.
Во второй половине дня на море появилась небольшая волна, и первое учение началось с установки парусов. Полностью отданные главные паруса с момента команды «По марсам!» были закреплены за три минуты. Все паруса «Каталины» команда поставила за шесть минут, Это было более чем хорошо.
Де ла Крус следил за временем по часам французского мастера. В хрустальном корпусе, выполненном в форме тюльпана, с бронзовой позолоченной оправой — это был подарок шаловливой Марии «на счастье». Тетю проверял время по своим миниатюрным серебряным часам в виде человеческого черепа, что висели у него на поясе с золотым брелоком.
Затем судно было проверено на рыскливость. Она оказалась у «Каталины» небольшой. Однако судно хорошо приводилось, быстро уменьшая угол к ветру. Тут же выяснилось еще одно преимущество корабля: на курсе бейдевинд, круто к ветру, он прекрасно ходил на каждом галсе.
Передвижение реев брасами в горизонтальном направлении, когда один нок уходит вперед, а другой — назад, показали, сколь послушен был бегучий такелаж.
Однако главным достижением в маневрах этого дня была работа бомбардиров. Артиллерийские команды обоих бортов во время стрельбы по неподвижным мишеням, с учетом того, что бомбардирам прежде не были знакомы орудия, доказали, что де ла Крус не ошибся в своем выборе.
Перес, помимо общего руководства, оставил за собой правый борт. Батареей левого борта в шестнадцать пушек командовал Туэрто. Он сам стрелял превосходно, и тогда Перес попросил капитана совершить крутой поворот оверштаг в виду разбитого испанского галеона.
Де ла Крус согласился — нелишне было посмотреть, как проявит себя старший бомбардир, — и отдал команду:
— Все наверх, по местам! Поворот оверштаг!
Матросы помчались каждый на свое место. Командиры мачт — шкипер, подшкипер и второй боцман проверили наличие людей, доложили на мостик. Прежде судно обязано было набрать нужную скорость.
— Лево руля! Гика-шкоты стянуть! — отдал команду де ла Крус, а Перес направился на артиллерийскую палубу. Рулевой медленно переложил руль до положения «полборта». Судно резко повернулось к ветру, и тогда прозвучала команда капитана:
— Фока-шкот, кливер-шкоты раздернуть!
Тетю заметил:
— Молодцы, знают, как избежать увечий, отдают шкоты последовательно от носа к корме и быстро отходят.
«Каталина» приводилась, и грот вышел из ветра. Тут же послышался приказ командира грот-мачты, и матросы принялись подбирать грота-гика-шкот. Подветренный угол фока перестал заполаскивать, прямые паруса фок-мачты обстенились — легли на такелаж, командир фок-мачты доложил: «Фок на вантах!» — и судно пошло быстро уваливаться под ветер, совершив половину поворота и находясь в наиболее близком расстоянии от галеона. Тут и послышался выстрел пушки. Корма галеона взлетела вверх. Не успели еще упасть все щепки, как прозвучал второй выстрел, и в воздух взметнулся нос.
Де ла Крус восхищенно отдал команду:
— Кливер-шкоты на левую! Стапсель шкоты на левую! Гига-топенанты перенести! Прямо руль! — затем передал управление Девото и помчался к бомбардирам.
Там он узнал, что оба выстрела, из первой и шестнадцатой пушки, принадлежали старшему бомбардиру. Капитан обнял Переса на глазах у команды артиллеристов:
— Никогда ничего подобного не видел! Вы просто волшебник! Я восхищен!
Перес знал себе цену, потому спокойно протянул капитану руку и, заметив рядом Добрую Душу, сказал:
— Пусть боцман распорядится от вашего имени перед ужином поставить всем бомбардирам по кружке рома и выпьет с нами!
Де ла Крус заметил неудовольствие на лице Доброй Души, но не придал этому значения, поскольку был охвачен радостью: учения проходили отлично. А с мостика доносились команды Девото:
— Право помалу! Бизань-гика-шкоты подобрать! Так держать! Снасти по-походному! Подвахта вниз!
Закончить учения де ла Крус предполагал проведением маневра, который бы позволил «Каталине» лечь в дрейф под парусами. С суши сильнее потянул вечерний бриз, солнце уже почти достигло горизонта, команда «Каталины», несмотря ни на что, все так же безупречно выполняла распоряжения капитана. Де ла Крус, Тетю и Девото с нескрываемой радостью убедились, что и парусная выучка матросов была высока. Не вызывало никаких сомнений, что в непогоду парусные команды так же мастерски, как и артиллеристы, исполнят свое дело.
Огромный медный шар, каким казалось ноябрьское солнце на закате, коснулся горизонта. И сразу от него по небу побежала темно-багровая туча. В сторону парусника протянулась рдяная дорожка, слегка взволнованная рябью бриза. Так начинал свою таинственную игру карибский закат. С четверть часа, пока не наступит полная темнота, небеса будут демонстрировать все имеющиеся цвета радуги.
— Капитан, не сердитесь, но вы не уважаете свой желудок! — произнес Коко, подойдя к капитанскому мостику. — От этого у мужчин часто бывает плохое настроение!
Все дружно рассмеялись, поскольку настроение, которое владело в ту минуту капитаном и его друзьями, могло испортиться лишь от одного: если бы «Каталина» вдруг зарылась носом в воды океана.
— Капитан, поверьте, любой смех полезнее после хорошей еды! У меня все давно готово!
Де ла Крус посмотрел на Тетю, Девото, нотариуса и Медико, — эти двое недавно поднялись на мостик, — и все поняли, почему Коко волновался: «Каталине» предстоял первый ужин в открытом море, а затянувшееся учение могло испортить и стол, и торжество.