Роджер, а ты что про это думаешь? Должно же у тебя быть какое-то мнение?
Ну конечно, эти щупальца могут быть вроде жабр или легких, надо их держать на воздухе, чтобы дышать. Но зачем их подставлять под пули! Боже ж ты мой, цефы скачут между звездами и не могут прикрыться сраной кольчужкой? Воздушный насос – для них слишком сложно? Да какой смысл нестись в мочилово, вывалив хозяйство наружу?
А с другой стороны, может, в этом и дело?
Ты ж знаешь про кельтов, про знаменитых голых копейщиков? Жили в древности такие племена, с Римом цапались, может, и наемниками служили. Поверь, я не туфту гоню: эти придурки неслись в бой совершенно голые! Раскрашивались, волосы взъерошивали да мазали, чтоб торчало, как у панков, а концы оставляли болтаться у всех на виду. Устрашить хотели. Ну, чтоб враги неуверенность ощутили или что-то в этом роде и подумали: «Боже ж мой, этим парням и доспехи не нужны, уносим-ка лучше ноги подобру-поздорову». А были народы, носившие доспехи, но оставлявшие спины открытыми, хотя спереди навешивали столько, тараном не прошибешь. Ну, это понятно, чтоб с поля боя не удирали – три раза прикинешь, стоит ли удирать, когда спина открыта.
Но вот у осьминожков наших – у них же открыта как раз грудь, или что там у них вместо груди.
Пардон? Что ты сказал? Принцип гандикапа? Нет, раньше не слышал…
А, понял – это как у павлина хвост. Дескать, посмотрите на меня, я такой крутой, могу таскать эту хрень на хвосте, чтоб получше выглядеть, – и все равно никто не поймает. Ну да, похоже, то самое. Только павлины стараются на пав произвести впечатление, а цефы – на врагов. Выглядит не слишком разумно, однако это ж все не от головы, а от задницы, и не мне тебе объяснять, куда нас задница толкает. Во всякое тупейшее дерьмо, честно говоря.
Может, осьминожки не так уж и отличаются от нас?
Что? Да нет же, галлам задницу надрали по первое число. Сперва-то они римлян перепугали, но, в конце концов, какая разница, у кого член длиннее? Копье-то все равно больше. Как только кто-то перестал удирать, остановился да попробовал, насколько эти ребятки круты, – кончилась их лафа. Эй, бегите сюда, эти придурки с копьями попросту голые. Прибежали и наваляли. Конец фильма.
Жаль, что мы этот исторический урок повторить не можем.
Не можем, Роджер, не можем – уж я-то знаю.
Дорогой Невилл.
Надеюсь, Господь упас тебя от вреда в наши скорбные и страшные времена. Я пробовал связаться с тобой обычными средствами, но сеть в Манхэттене уже не работает, да и батареи у меня сели. Поэтому я прибег к методам старомодным, какими пользовались в древности наши братья, в те блаженные дни, когда технофилы с идолопоклонниками не соблазнили нас глобальными сетями и порнографией Интернета. Хотя должен признать: мне не хватает спутниковой связи и «Молитвенной линии», столь полезных для финансирования нашей миссии. Благодарение Богу, обращающему дьявольские орудия во благо!
Уже четвертый день нашей миссии, и мы достигли кое-каких успехов, хотя и куда меньших, чем я надеялся. Нью-Йорк был полон скверны и перед нынешним светопреставлением – потому Сатана и выбрал его своим первым оплотом на земле (хоть я, признаться, ожидал бы скорее Лос-Анджелес или Фергус). Здесь содомитов и коммунистов больше, чем демонов, и хотя недавние события побудили многих местных к раскаянию, прочие даже сейчас сопротивляются нашим попыткам пролить свет и привести к спасению (никто так не слеп, как не желающие видеть). Зато проклятые англикане почуяли возможность насадить свой либерализм и тоже открыли миссию на другом конце района. Увы, многие выжившие первыми встречают именно их и, отчаянно желая хотя бы видимости спасения, поддаются обману их псевдохристианства. Я слыхал, даже чалмоголовые собирают народ у мечети на Гамильтон-хайтс! К счастью, они попросту зря теряют время, объявивши джихад против сил Сатаны вместо ловли душ (умеют же они выбрать врага полегче, честное слово, ха, ха, ха!). Потому с ними мы пока не сталкивались.
Наибольший наш враг, конечно же, сам Сатана. Возможно, ты слышал упоминание об «экстазе» по сети и телеканалам – так вот, не позволь ввести себя в заблуждение. Это что угодно, но не экстаз. Я видел так называемых экстатичных собственными глазами. Брат мой, они попросту заражены. Возможно, они ищут свет – но это не свет Господа (как ты помнишь, «Люцифер» означает «приносящий свет»). Опухоли бесовской природы лезут у них из глаз, из ртов, из открытых ран. Зараза крадет их души. Они говорят, что уже спаслись, уже нашли искупление и воздаяние. Они одержимы бесовской тягой к блужданиям, влекущей их туда, где собирается больше всего сатанинских приспешников.
Невилл, брат мой, есть и еще кое-что, новое и омерзительное. Ты, наверное, слышал о «визгунах», «охотниках» и прочих гнусных тварях, бродящих по улицам и умерщвляющих без разбора и грешников, и праведных. Я видел тварей своими глазами – эти чудища и отдаленно не похожи на человека, наполовину машины, наполовину плоть. А сегодня я узрел нечто, выглядевшее человеком и двигавшееся по-человечески, но гнуснее и порочнее демонов. Я видел стервятника, мерзкое чудовище, пожиравшее тела убитых.
Оно было цвета камня или глины. На мгновения я подумал: это, возможно, голем, о них много писали евреи, а евреям отведено важное место в Откровении, хотя они и отвергли Христа. Но тварь имела металлические сочленения и голову вроде шлема. О Невилл, его тело бугрилось мускулами, они вздувались, напрягались, шевелились при каждом движении. Клянусь, если бы не их сланцевый цвет, они представились мне почти твоими, я словно увидел тебя, стоящего под душем в семинарии после практики. Но вот вело оно себя совсем не как ты. Невилл, оно присело на корточки у груды трупов и питалось ими через иглоподобный вырост на кисти. Я был слишком далеко, чтобы разобрать детали, но проткнутые чудовищем тела усыхали на глазах, сжимались, опадали. Монстр высосал их насухо, оставил пустую кожистую оболочку на костях – как та сосущая стальная гнусь, что рыщет сейчас по улицам, поедая мертвых.
Я оцепенел. И прежде чем опомнился и смог двинуться, монстр повернулся и посмотрел прямо на меня! Дымно было, и до монстра – полквартала, но я видел красные глаза чудовища, нет, единственный огромный глаз. Демон стоял и смотрел, огромный и страшный, футов девяти-десяти ростом. Наконец шагнул ко мне. Страх заполнил меня, но я преисполнен веры в Господа нашего, я поднял Библию – и чудовище замерло! Постояло, рассматривая меня, и затем – рассмеялось!
Невилл, я услышал страннейший смех, совсем не похожий на нечто вырвавшееся из человеческой глотки, будто произвела его старая, двадцатого столетия, машина.
И чудовище снова шагнуло ко мне.
Сознаюсь: вера мне изменила, я бросился наутек. Бежал, наверное, многие кварталы, а когда остановился и оглянулся, чудовища не увидел.
Возможно, все-таки голем. Или сам Зверь, явившийся вкусить падших душ? Не знаю. Однако же имело чудище форму человека и свойства Врага Человеческого, и хотя я видел других солдат Врага, учиняющих куда большее разрушение, в мерзости этого чудища виделось особенное сродство греху, отвратительность тайного зла, обуявшего несчастный проклятый город. Не спрашивай, почему и отчего, но душа моя поняла: из всех виденных мною сатанинских сил этот пожиратель трупов – наипорочнейший, наигреховнейший и укоренившийся во зле. Да не предстанет он предо мною вовеки!