Она уже совсем собралась идти, как в коридоре открылась дверь, и на пороге возникла очень бледная и худенькая женщина в розовом шелковом халате. Опираясь о дверной косяк, она спросила:
— Он поправится, доктор? Мой мальчик выздоровеет?
— Все будет в порядке, — заверила Лора. — Пожалуйста, миссис Джафф, не переживайте.
Она стала спускаться, но тут ее снова окликнули:
— Доктор?
— Да-да?
— Вы очень любезны, что согласились приехать в такой час. Мы с Маршаллом вам очень признательны.
Лора кивнула и молча проследовала к выходу.
Она села в машину, обхватила руками руль и положила на них голову.
— Боже мой! — пробормотала она. — Ну зачем я так подставляюсь?
В ушах все еще звучали обидные слова: «Если бы речь шла о твоем ребенке…»
Она завела машину и поехала домой, а мысли вихрем бушевали у нее в голове.
Но она не поддалась искушению и не направила машину с моста на скорости сто миль в час.
Барни старался ее урезонить.
— Кастельяно, сколько раз тебе говорить, что ты попала в очень щекотливую ситуацию? Где твое самолюбие? Тебе не кажется, что ты заслуживаешь полноценной любви?
— Барн, он говорит, что любит, — слабо отбивалась Лора.
— Не сомневаюсь! Только на свой лад. Проблема в том, что ты сама себя не любишь. Почему ты не сходишь к психологу?
— Например, к Эндрю Химмерману? — хмыкнула она. — Можно было бы совместить консультации с любовными свиданиями.
— Не зубоскаль! — возмутился Барни. — Грета создала у тебя искаженное представление об этом человеке.
— Ага, ты, стало быть, теперь и сам такой? — парировала она. — Вы с ним, случаем, не из одного клуба?
Барни очень хотелось рассказать ей о том, что он узнал от Химмермана. Открыть ей глаза на «соблазнение» Греты. Но он не мог. Это была врачебная тайна. Поэтому он завершил дискуссию:
— Лора, я тебе подыщу кого-нибудь подходящего.
— Отлично. Только чтобы волосы были светлые! Блондинку может понять только блондин.
Она повесила трубку с чувством победителя в споре. Но разве это был спор? Скорее разговор с лучшим другом, жаждущим ей помочь.
Лора подавила в себе желание перезвонить. Вместо этого она набрала номер Маршалла, который засиделся у себя в лаборатории.
Он с радостью откликнулся на ее голос.
— У меня жуткое настроение! — пожаловался он. — Давай через полчаса встретимся?
«Вот-вот, — подумала Лора, — я ему нужна! Он хочет меня. Следовательно — он меня любит. Разве не это самое главное?»
У Маршалла выдался тяжелый день. Сначала секретарша отдела пожаловалась на обострение очередной тяжелой болезни («По-моему, она в свободное время читает справочник Мерка», — как-то пошутила Лора). Потом его вызвали в школу, потому что Донни «опять безобразничал».
А в довершение, вернувшись в лабораторию, он не обнаружил в корреспонденции давно ожидавшегося сверенного текста статьи Родеса и Карвонена, которая должна была сделать достоянием мировой научной общественности их потрясающее открытие.
Будучи не в состоянии сосредоточиться, он поехал в теннисный клуб, оплатил час игры с инструктором и разбил беднягу в пух и прах. Однако и вернувшись домой, чтобы поужинать с детьми, он все еще был в дурном расположении духа.
Донни попал прямо в точку, заявив:
— Папа, ты все время сердишься, а от этого аппетит портится. Может, мы лучше поедим с миссис Хендерсон?
Прекрасно, прекрасно. Сегодня у него было желание всех убить. Он поднялся к Клэр, но она уже спала и, судя по всему, просыпаться до утра не собиралась. Чувствуя себя ненужным дома, он вернулся в институт и засел в лаборатории. Но во всем отделе больше не было ни души, а от этого ему стало еще тоскливее.
В начале одиннадцатого зазвонил телефон. Лора!
— Послушай-ка, — предложил он, — давай встретимся на стоянке и поедем покатаемся.
Она с готовностью согласилась.
Маршалл сходил в туалет, умылся, причесался и направился к лестнице. Дойдя до площадки, он оглянулся. В кабинете директора горел свет. Он решил попрощаться с Родесом. Пусть отметит, что он работает допоздна…
Он постучал. Ответа не было. Он постучал опять, потом тронул ручку и увидел, что дверь не заперта. Маршалл нерешительно вошел и негромко окликнул:
— Пол? Вы где? Это я, Маршалл. Есть кто живой?
Он обвел взором кабинет. Все лампы включены, а стол завален бумагами. Должно быть, Родес вышел подышать. Надо немного подождать.
Он не смог удержаться от искушения посидеть в директорском кресле, которое рассчитывал занять уже через год. Даже если Пол застукает его с задранными на его стол кроссовками, это не страшно — у директора отменное чувство юмора, да к тому же он относился к Маршаллу прямо-таки по-отечески.
Он откинулся в кресле, про себя произнося «тронную» речь: «Добрый день, коллеги. Ваш новый директор, его величество Джафф, вступает на престол, дабы пробыть на нем ближайшие тридцать лет. Кто желает, может подойти и поцеловать мой стэнфордский перстень».
Он дал волю фантазии. «Интересно, что будет потом? Может, позвонят из Белого дома? Или ООН? И может, пригласят в конгресс? Родеса постоянно куда-то зовут. А интересно, над чем это он работает посреди ночи?»
Искушение одолело его, и Джафф склонился над столом.
И хорошо сделал! На самом верху лежали гранки статьи в «Медицинском журнале Новой Англии» — те самые, которых Маршалл сегодня так ждал.
Он взял листок и попытался отыскать два абзаца, которые написал сам. «Господи, — мелькнуло у него, — где-то тут есть и мое имя».
Он испытал новый прилив возбуждения и стал искать титульный лист статьи. Нашел не сразу: листок лежал текстом вниз. Где-то после Родеса и Карвонена (или Карвонена и Родеса — он знал, что их спор на этот счет еще не закончен) должно стоять его имя, как свидетельство и его скромного вклада.
Маршалл откинулся на спинку кресла и перевел дух. Статья была поставлена в самое начало номера. Обманчиво простое название скрывало революционное значение работы. «Новый подход к применению биоинженерных методов для разрушения онкогенных клеток».
Ага, вот оно! Между Ашером Айзексом и Джеймсом Лоуэллом: «Маршалл Джафф, доктор медицины, доктор биологии».
Он завороженно уставился на буквы, упиваясь пьянящим предвкушением славы.
Тут он заметил что-то еще. В названии статьи не значилось имени Сири Такало. А где же, позвольте, Яако Фредриксен, с которым они так душевно коротали долгие финские ночи за клюквенной наливкой? Черт, ведь Яако пришел в этот проект намного раньше Джаффа! По слухам, Карвонен видел в нем своего преемника, и он вполне заслужил эту честь, ибо никогда его босс не открыл бы свою формулу, если бы его не натолкнул на это Яако.