— Черт! — Лора хлопнула себя по лбу. — У нас был вызов из Манчестера, надо было забрать недоношенных близнецов в интенсивную терапию. Мы вдвоем с одним интерном помчались, и ты не поверишь — на обратном пути у нас спустило колесо.
— Ты права — не поверю, — холодно оборвал он.
— Хорошо хоть аппараты искусственного дыхания работали от генератора, не то мы потеряли бы детей… — До нее вдруг дошел смысл сказанного Палмером. — Ты обвиняешь меня во лжи?
Он попытался напустить на себя безразличный вид.
— Лора, Манчестер находится в суверенном штате Нью-Гемпшир, и я уверен, у них там есть свои педиатры…
— Конечно, есть. Но ты знаешь, почему столько людей едет жить в Нью-Гемпшир? Потому что там налоги ниже. А значит, у их больниц нет денег даже на лишнюю коробку лейкопластыря. Этих детей можно было спасти, только доставив к нам. Их надо выхаживать в кувезах.
Она умоляюще посмотрела на Палмера.
— Я знаю, надо было позвонить, но у нас была такая запарка! Прости меня, любимый.
Она хотела поцеловать мужа, но тот отстранился.
— Недотрогу строишь? — рассмеялась она.
— Скорее это относится к тебе, — огрызнулся он.
— Палмер, на что ты намекаешь?
— Во-первых, хотя мне очень хочется верить, что в Манчестере нет современного оборудования в госпиталях, я не готов поверить в то, что у них нет и «скорой помощи», чтобы доставить этих несчастных детей сюда. Во-вторых, я впервые слышу о «скорой помощи», в которой едут сразу два врача. И уж тем более о такой, у которой спустило колесо. И в-третьих, по тому, как ты поешь дифирамбы своим дорогим коллегам, я уже давно понял, что появление «зверя о двух спинах», о котором говорится в «Отелло», — лишь вопрос времени.
Центр ярости в мозгу Лоры посылал ей сигнал: разозлись! Но весь остальной организм был сейчас во власти смертельной усталости.
— Во-первых, мой дорогой муж, — начала она свою отповедь, — тебе бы следовало вспомнить, что Отелло насчет своей жены заблуждался. Во-вторых, в Манчестере нет портативных инкубаторов, и ехали мы не на «скорой помощи», а в специальном фургоне. И в-третьих, я считаю, что у тебя что-то с головой, если ты мне не веришь. Как, например, я могу быть уверена, что ты всю ночь не провел в объятиях какой-нибудь шлюшки? Дай пройти, у меня осталось четыре часа до следующей смены.
Палмер выкрикнул ей вслед:
— Ты мне подбросила хорошую идейку, доктор Кастельяно! Пора мне открыть собственное отделение скорой помощи. Для оказания помощи мне!
Корень раздора заключался в том, что Лора и Палмер связывали с браком разные ожидания. Однако до сих пор она не находила в себе сил обсудить с мужем эту проблему.
Он был приверженцем вполне традиционного взгляда на жену как на друга, компаньона, товарища, мать его детей и, конечно, хорошую хозяйку. Такой образцовой женой была его мать. И Лора, конечно, отвечала всем этим критериям.
Но она, напротив, не имела в голове никакой готовой модели брака. Единственное, что она точно знала, — она не хочет такого брака, как у ее родителей. Тот факт, что Луис и Инес прожили вместе двадцать с лишним лет, еще не доказывал, что каждый из них был для другого второй половиной.
Долгое время она вообще сомневалась, что приспособлена для брака. Ибо единственное, в чем ее родители преуспели, так это в том, что приучили ее во всем полагаться только на себя. А ведь супружество предполагает определенную взаимозависимость. Не от слабости, а в силу того, что сплочение делает двух людей еще сильнее. Две опоры, поддерживающие друг друга, обретают способность выдерживать больший груз.
Но на протяжении всего их длительного романа Лоре больше всего нравилось то, как Палмер ее оберегал. Его невыставляемая напоказ отеческая забота. И он заставил ее поверить, что замужество изменит только ее фамилию, но не образ жизни.
Медовый месяц они провели в экзотическом отеле «Библос» в Сен-Тропе. Каждое утро они шли по краю моря от пляжа Де-ла-Буйябес у Памплоны до пляжа Таити, стараясь не глазеть (или, наоборот, глазеть) на расположившуюся между ними колонию нудистов.
Палмер не скрывал, что находит удовольствие в подобных экскурсиях, и пытался, шутки ради, уговорить Лору тоже снять «верх». Но, к собственному удивлению, он обнаружил, что она далеко не так раскованна, как им обоим казалось.
После обеда они ложились поспать. Наступала сиеста. Потом, когда солнце становилось оранжевым, они сидели в «Ле Сенекье» на берегу моря, созерцая прохаживающихся перед их глазами бронзовых и красивых людей.
Они потягивали «Перно», а в нескольких сотнях метров от них рыбаки энергично выгружали то, чему суждено было стать их ужином в ресторане «Лей Мускарден».
Свадебное путешествие было настоящей сказкой, пробуждение от которой наступило уже в день их прибытия в аэропорт Логан. Ибо Лора, превзошедшая, невзирая на отказ публично снимать лифчик, всех других женщин на курорте своей сексуальностью, нацепила мешковатый белый халат и ни свет ни заря отправилась в свою детскую больницу на дежурство.
Палмер остался коротать оставшуюся половину лета в одиночестве, не зная, чем себя занять до начала осеннего семестра. Он попробовал было с головой уйти в свой китайский, но скоро почувствовал, что сходит с ума, усердно повторяя на все лады китайские слоги, различающиеся по смыслу в зависимости от тона, которым они произнесены.
Временами он брал книгу, шел по Чарльз-авеню, отыскивая тенистое местечко, чтобы почитать. Устав от чтения, Палмер смотрел, как парусники, похожие на белых бабочек, рассекают водную гладь во всех направлениях.
Начинало темнеть, но половина вечера еще была впереди. Тогда он возвращался на Бикон-стрит, размораживал свой ужин, открывал бутылку «Шабли», ставил пластинку Вивальди и представлял себе, что они вдвоем с Лорой, на свидании.
Он был терпелив, а Лора, еще не растратившая лучезарности и энергии, которой зарядилась во время медового месяца, компенсировала свое дневное отсутствие пылкими ночами.
Но интернатура оказалась тяжким грузом, и усталость брала свое. И вот уже, приходя домой, она чмокала мужа, принимала душ, что-то перекусывала и, как аквалангист, погружалась на глубину мертвого сна.
Постепенно она стала забывать про еду. Еще пара месяцев — и она начала переносить душ на утро, а войдя, просто целовала мужа, сбрасывала туфли и валилась в кровать в чем была.
Но — заметим — первым делом она всегда целовала Палмера.
Однажды — чудо из чудес! — она получила нечто вроде увольнительной. На целых два дня.
Палмер был в восторге и предложил съездить в Вермонт, полюбоваться осенними красками, поужинать в уютной гостинице, а потом, выражаясь словами Эдгара По, «любить любовью, которая много больше, чем любовь».
— Голосую за последний пункт, — устало улыбнулась Лора, — но, может, сделаем это поближе к дому? Например, в собственной постели?