— Доктор Стейн... — разочарованно протянул я. Это была Джоанна.
— А кого вы ждали, доктора Джонаса Солка? — полюбопытствовала Анита.
Я на секунду задумался. Может быть, то, что мне нужно сейчас — дружеская беседа с кем-нибудь вроде Джоанны? Но это будет нечестно. Она слишком... цельная, для такого парня, как я.
— Больше ничего? — уточнил я.
— Я оставила несколько записок. Внутриофисных. Мне уже можно уходить?
— Да, да...
Я ринулся к рабочему столу. Все внутриофисные записки, как и можно было предполагать, относились к делам, которые вела фирма. Ни слова от Марси.
Через два дня старик Джонас пригласил меня на совещание в свой офис. Чёрт! Я обещал Аните, оплатить ей ленч, если она посидит пока в офисе. Босс пригласил меня — опять вместе с мистером Маршем — обсудить дело Гарольда Байя, работавшего в ФБР на прослушивании телефонных переговоров и обнаружившего, что собственное ведомство прослушивает его самого. Такое встречалось теперь сплошь и рядом. Гарольд мог рассказать кучу историй о слежке за многими обитателями Белого Дома. Естественно, с бабками у него было негусто. Но Джонас считал, что фирма должна заняться этим делом, чтобы «держать общество в курсе».
Через секунду, после того, как совещание закончилось, я помчался обратно.
— Анита, были звонки?
— Вашингтон, — ответила она, похоже сама впечатлившись, — Директор Бюро Экономических Перспектив.
— Ого, — сказал я без энтузиазма, — Больше никого?
— А вы ждали звонка от Жаклин Онассис?
— Не надо так шутить, — холодно парировал я и захлопнул дверь офиса.
Успев ещё услышать, как Анита удивлённо пробормотала:
— И какая муха его укусила?
Разумеется, я не просто ждал звонка.
Теннис каждое утро. Когда бедняга Симпсон не мог играть, я брал «уроки» у Петти Кларка, тамошнего тренера-ветерана .
(— Послушай меня, сынок, Петти учил всех. Отсюда шли прямиком на Уимблдон.
— Эй, может вы помните и Марси Нэш?
— Ты о той маленькой красотке...
— Да, да...
— ... которая в паре с этой рыжей выиграла в сорок восьмом году?
— Проехали, Петти. Забудьте.
— Сказать по правде, не припомню, тренировал я её, или нет.)
И ещё каждый день я бегал. Против движения, чтобы видеть лица. Бесполезно. Чем бы не занималась Марси, но это требовало долгих отъездов из города. Но и я собирался быть упорным.
Хотя я вступил в Готхемский теннисный клуб немедленно (единственным критерием членства оказалось наличие зелёных), помогать мне не стали. Клуб не предоставлял никакой информации о своих членах.
(— Вы хотите сказать, что у вас нет списков?
— Они только для внутреннего пользования. Прошу прощения, мистер Бэрретт).
В какой-то момент мне даже пришло в голову попросить Гарольда Байя прослушать их телефон. Я вовремя остановился, но само по себе это неплохо демонстрирует моё тогдашнее состояние.
Иногда я мечтал организовать запрос на проверку всех счетов в «21». Когда я попытался выяснить у Дмитрия, с кем я ужинал в тот день, у него немедленно проявились признаки необъяснимой амнезии.
Естественно, я заходил и в «Биннендэйл». При помощи сомнительной истории о богатой тёте и её наследстве, мне удалось узнать, что у них на самом деле работают трое по фамилии Нэш. Я лично проверил их.
Первой, в отделе женской обуви, мне удалось встретиться с Присциллой Нэш. Это была приятная женщина, проработавшая здесь больше сорока лет. Она никогда не была замужем, единственным живым родственником имела дядю Хэнка из Джорджии, а единственным другом — кота по кличке Агамемнон. Эта информация стоила мне восьмидесяти семи баксов, на пару ботинок — «подарок на день рождения для моей сестры», как сообщил ей в дружеской беседе. (Ботинки я брал на размер Аниты. Подарок похоже добавил ей уверенности, что со мной не всё в порядке).
Потом в мужской отдел. Там я познакомился с мисс Элви Нэш. «Привет», сказала она, сверкая шармом и шиком. Эта Нэш была чернокожей и очень красивой.
— Чем я могу помочь вам сегодня? — просияла она. И на самом деле — чем?
Мисс Элви Нэш убеждала меня, что мужчинам в наше время стоит носить рубашки со свитерами. К тому моменту, когда она закончила, я стал обладателем целых шести штук. Непостижимым путём расставшись с трёхста долларами и какой-то мелочью.
— Девушки не отведут от вас взгляда. Вы выглядите просто потрясающе! — сказала мисс Элви напоследок. И я удалился, выглядя просто отлично. Но, к сожалению, только выглядя.
К счастью для моих финансов, третьим и последним из Нэшей оказался Родни П. Нэш, последние шесть недель находившийся в Европе.
— И где же она? — спросил Стив, героически продолжавший ходить со мной на утренние игры.
— Нигде, — ответил я.
И ещё меня изводил повторяющийся кошмар.
Во сне я заново переживал мучительную ссору, которая случилась у нас с Дженни в первый год нашего брака. Она хотела, чтобы я встретился со своим отцом, или хотя бы помирился с ним по телефону. Я до сих пор не мог забыть, как кричал на неё. Я как будто сошёл с ума. Испугавшись, она ушла из дому бог знает куда. Я искал её по всему Кембриджу — и не мог найти. Потом я вернулся домой — и нашёл Дженни. Она сидела на ступеньках и ждала меня.
Именно это и снилось мне с одной поправкой: Дженни не появлялась.
Я искал её так же неистово, как тогда. Я возвращался в отчаянии, как и в тот день. Но Дженни нигде не было.
Что это должно было означать?
Я был напуган потерей Дженни?
Или хотел (!) потерять её?
Доктор Лондон сделал предположение: не пытаюсь ли я в последнее время найти другую девушку после ещё одной вспышки гнева?
Да. Я разыскиваю Марси Нэш.
Но что общего у Марси и Дженни?
Конечно, ничего.
Через три недели я сдался. Марси-фамилию-не-знаю не позвонит. И кто, на самом деле, может обвинить её? Этот атлетический график вот-вот грозил свести меня в могилу. Не говоря уж о постоянном ожидании звонка. Понятно, что и на работе дела шли отвратительно — когда для них вообще оставалось время. Всё катилось к чертям. За исключением настроения, которое находилось там уже давно. Пора было заканчивать. Так что к трёхнедельному юбилею разгрома при Мечант Луп я сказал себе: дело закрыто. Завтра снова становлюсь нормальным человеком. И, чтобы достойно отметить это великое достижение, я решил слегка расслабиться.
— Оливер, где мне искать вас, если вы понадобитесь? — спросила Анита, смертельно уставшая от меня за эти три недели.