И нечего думать о том поцелуе, каким бы зажигающим он ни был.
— Увидимся завтра, — сказала она, набрасывая жакет.
Кристен до сих пор не решила, надо ли рассказывать Нейту о ребенке. Какими бы ни были их отношения, время не ждет, и вскоре придется принимать определенное решение.
— Я и правда рад нашей совместной работе, Крис.
Он выпрямился и посмотрел на нее с непонятным выражением своих темно-шоколадных глаз. На мгновение луч надежды проснулся в ней, и она подумала, что, возможно, он говорит не только о работе...
— Я тоже.
Выдавив улыбку, она помахала ему рукой и вышла из зала, мысленно молясь о том, чтобы он не узнал о скором изменении в ее статусе.
— Боже, боже, — проговорила Крис, лежа на кушетке, пока ей делали УЗИ. Только увидев на экране крохотное черно-белое изображение, она наконец ясно поняла, что и в самом деле у нее будет ребенок.
— Плод развивается нормально для четырнадцати недель, — сказал врач, имя которого она забыла в ту же минуту, как оказалась у него в кабинете. — Мне надо сделать еще некоторые замеры, и я вас отпущу.
Она машинально кивнула, едва понимая, что там показано на экране. Сердце ее билось со скоростью света, а ладони вспотели, так она волновалась.
Надо же... этот малыш, который еще даже не был полноценным малышом, был ее ребенком. Пусть еще маленьким, совсем крошечным, где-то там, внутри нее. Он был ее частичкой. И понимание этого вызвало бурные слезы. Кристен быстро заморгала, не желая реветь перед чужим человеком. У нее еще будет время для слез.
Вот ребенок на мониторе развернулся к ней, ручка его была у самой головки. Сердце Кристен сжалось в невольном порыве материнской любви. Это был чистый инстинкт, поняла она. И это ее порадовало. В ней взыграли все радостные чувства, которые она давно не испытывала: радость, надежда, ожидание. Это было настоящее счастье.
— Почти готово, — сказал доктор, щелкая клавишами.
Ей хотелось смеяться и плакать одновременно, потому что только что она поняла одну важную истину. С ней происходит что-то очень важное. Этот малыш внутри — живое маленькое существо, за которое она в ответе. И это маленькое чудо свершилось внутри нее. Но и Нейт также причастен к появлению этого чуда. А раз так, он имеет полное право все знать. Выбора у нее просто нет.
Она должна ему все рассказать. Это будет честно и единственно верно.
Конечно, все не так просто. Ведь они уже наладили дружеские отношения. И теперь они изменятся? И как он отреагирует на эту новость? Она знала, что многие мужчины после такого известия стараются спрятаться в кусты.
Но Нейт не из простых мужчин. Он честный и порядочный.
— Вот теперь все, — сказал врач, вернув ее к реальности. — Вот, — и он передал ей снимок. — Для вашего альбома. Первая фотография малыша.
Улыбаясь, как дурочка, она обвела пальцем контуры тельца на снимке, радуясь теплому чувству, которое в ней теперь бурлило, прижала фотографию к сердцу.
Пусть Кристен мало что знает о воспитании детей, она уверена в одном: этого ребенка она уже любит.
— Спасибо, — пробормотала она, поднимая на врача полные слез глаза.
Тот улыбался.
— Вы довольны?
Она кивнула, вцепившись в снимок.
— Приходите на следующее обследование через двадцать недель, — проговорил врач, помогая ей подняться. — Тогда и увидимся.
— Хорошо.
Положив снимок на кровать, Кристен застегнула брюки и влезла в туфли на каблуках, так и не отрывая взгляда от изображения от фотографии.
Ее ребенок.
Ее?
Она не права. Она взяла снимок и положила в сумку.
Их ребенок. Нейт был отцом, и он заслуживал того, чтобы об этом узнать.
Пусть он решает что угодно, но это будет его решением, не ее.
Да, Кристен решила все рассказать. Время пришло.
Ранним вечером раздался звонок в дверь. Кристен пошла открывать, и дыхание ее замерло, когда на пороге она увидела Нейта. Он был в темном джинсовом костюме и улыбался как ни в чем не бывало.
Мужчина выглядел сногсшибательно, и если бы Крис уже не была в него влюблена, она бы непременно влюбилась второй раз.
— Это тебе.
И он передал ей огромную плитку швейцарского шоколада с орехами. Ее любимый.
— Откуда ты знаешь?..
— Видел однажды обертку на твоем рабочем столе.
Надо же... она и правда поймала себя на мысли, что ей вдруг захотелось шоколада. А и верно, малыш наверняка будет сладкоежкой. Если он унаследует только эту пагубную черту от матери, она будет просто счастлива.
— Ты следил за мной?
Он улыбнулся.
— Конечно. Мне обязательно надо знать все о моем лучшем продюсере. Джеймс Бонд отдыхает.
— Думаю, ему придется раскошелиться, — развеселилась она. — На рекламу.
И пригласила гостя в комнату, где стоял стол, накрытый на двоих. Крис передала ему бутылку и открывалку.
— Вина?
— Нет, спасибо, — сказала она. Одно только упоминание о еде вызывало в ней тошноту и желудочные спазмы.
С утра обычно она чувствовала себя нормально. Но после шести вечера начиналось самое худшее. Даже слабый запах еды отправлял ее в ванную, к раковине.
Придвинув к нему стул, она уселась напротив.
— Я не пью, просто подумала, что ты захочешь. Это то самое, которое мы заказывали в Сингапуре. Твое любимое, как я поняла.
— Ты помнишь?..
Нейт уселся за стол, и хотя сделал вид, что расслабился, тревожное выражение не покидало его лица. Он не знал, по какой причине она вызвала его. А неизвестность всегда хуже всего.
— Ага, — кивнула она, едва не добавив: как я могу забыть ту ночь?
Он налил себе вина, не сводя взгляда с женщины.
— Должен сказать, это приглашение на ужин меня изрядно удивило.
Поставив бокал на стол, Крис сложила руки на груди и посмотрела ему прямо в глаза.
— Нам нужно кое-что обсудить вне стен офиса.
Расшифровать выражение его лица она не смогла. Смущение? Интерес? Страх?
— Мне нужно сказать тебе кое-что важное.
Он подался вперед.
— Давай, не стесняйся. Но учти, если речь идет о повышении, можешь об этом забыть.
Она фальшиво и громко рассмеялась на его слова, и у нее само собой вырвалось:
— Я беременна, и ты отец ребенка.
И тут же закрыла рот рукой, испугавшись собственной дерзости.
Улыбка замерла на его губах, кончики губ опустились, а бледность лица могла бы посоперничать с цветом кухонных стен.