Хотя, по всей видимости, Аристо Микелакис имел такую привычку — отвергать своих детей. Теперь Иона поняла, почему Люк удочерил сводную сестру, и уважала его за это.
— Ты хорошо провела вечер? — спросил он.
— О да, спасибо.
— Замечательно. — Он довел ее до спальни, затем предложил: — Я собираюсь немного выпить. Не хочешь ко мне присоединиться?
Соблазн боролся с предосторожностью. Предосторожность победила. Иона сказала:
— Честно говоря, я устала. Пойду к себе.
— Возможно, это разумно, — небрежно произнес Люк, нисколько не расстроенный.
— В котором часу мы завтра выезжаем?
— Около девяти. Ты катаешься на лыжах?
— Да.
— Тогда ты получишь удовольствие. Мы возьмем для тебя лыжные ботинки напрокат, когда приедем на горнолыжную базу.
— Но ведь я буду присматривать за Хлоей, — возразила Иона.
— Конечно, ты будешь присматривать за ней, но у тебя все равно будет возможность покататься, если ты захочешь.
После секса с Люком Иона поняла, что до этого она и не догадывалась о том, что такое — настоящая любовь. Отношения с Кевином начались с дружбы, которая постепенно переросла в нечто более глубокое. Он был ее единственным мужчиной до Люка, терпеливый и нежный, бережно пробуждавший в ней женщину.
Люк требовал от своей партнерши такой же сексуальной энергии, какой обладал он сам. Он научил ее отдаваться своим порывам, пока она окончательно не потеряла голову…
Судорожно глотнув воздух, она произнесла:
— Я пойду собирать вещи.
Иона прошла мимо него, но была остановлена ленивым движением мускулистой руки. По коже ее пробежали мурашки.
Уронив руку, Люк неспешно произнес:
— Я собрался выпить по поводу удачного контракта, который подписал сегодня с вашим премьер-министром, окруженным кучей чиновников и советников. Польза для меня, польза для Новой Зеландии. Я не пью один, поэтому приглашаю тебя выпить со мной.
— Это приказ? — поинтересовалась она. А соблазн тем временем снова охватил ее.
Пожав плечами, Люк невозмутимо произнес:
— Конечно нет.
«Откажись. Откажись немедленно!»
Но что плохого случится, если она выпьет с ним?
— Если этот контракт принесет пользу Новой Зеландии, я выпью с тобой, — степенно ответила Иона.
В гостиной, протянув ей бокал с искрящимся напитком, Люк спросил:
— Ты с детства была прямолинейной? — В его львиных глазах заиграли веселые огоньки.
— К сожалению, да. Тактичность и осмотрительность дались мне нелегко. Наверное, я расстраивала своих родителей, пока не научилась сдерживаться.
— В детстве человек исследует жизнь, а также учится, совершая ошибки. — Неожиданно Люк грустно улыбнулся. — И родители тоже учатся. Представь себе, я допустил массу промахов в первый год жизни Хлои, когда ухаживал за ней.
Иона потрясенно взглянула на него:
— Ты сам за ней ухаживал?
Люк кивнул.
— Почему?
Он непринужденно пожал плечами:
— Я прочитал несколько книг и понял, что для малыша очень важно привязаться к кому-нибудь. И мне захотелось, чтобы этим человеком стал я, а не няня, которая, возможно, в будущем уйдет. Поэтому я увез Хлою на остров — туда, где находится мой дом. Благодаря современным средствам связи я мог оттуда руководить бизнесом. — Он улыбнулся, вспоминая это непростое время. — Ухаживать за младенцем было нелегко, но мне помогали опытные местные жительницы. И у нас с Хлоей все получилось.
Потрясенная, Иона сказала:
— Ты блестяще выполнил эту работу.
Люк приподнял бокал:
— Давай выпьем за Хлою. А еще за… Ну а что касается контракта, я не хочу предвосхищать завтрашнее заявление премьер-министра, поэтому провозглашаю тост за возможность оказать значительное влияние на человека или ситуацию.
Вздрогнув, Иона, словно эхо, повторила его слова и отпила шампанское, которое было необыкновенно вкусным. «За Люка Микелакиса», — мысленно произнесла она, стараясь обуздать свои чувства, грозившие превратиться в неконтролируемый бурный поток. После шампанского этот мужчина, смотревший на нее из-под опущенных ресниц, казался ей еще более сильным, более могущественным, более ярким.
Поставив на стол бокал, он протянул:
— Наверное, нам стоит установить некоторые ограничения.
«Не прикасаться друг к другу», — мелькнуло в голове Ионы. Она вспыхнула, потому что, конечно, Люк совсем не это имел в виду. Она — его наемный работник.
Он продолжал:
— Пока ты находишься на моем попечении, с тобой будут обращаться как с членом семьи.
— На твоем попечении? — переспросила она и язвительно рассмеялась. — Это весьма старомодный, патриархальный взгляд на ситуацию. Ты — мой работодатель.
— Я был воспитан в патриархальной семье, — холодно заметил он.
— Ты считаешь, что в твои обязанности входит забота о каждом, кто работает у тебя?
— Конечно, — подтвердил Люк. — Ты живешь в моем доме, заботишься о Хлое. Я не только слежу за тем, чтобы нанятые мной люди работали в хороших условиях. Я обеспечиваю им пенсию, а также добиваюсь первоклассного медицинского обслуживания для них.
Иона живо возразила:
— Ну, я нахожусь у тебя временно, поэтому не стоит вносить меня в список твоих постоянных работников. В Новой Зеландии прекрасно организованы здравоохранение и пенсионная система.
Люк не удивился. Иона никогда не вписывалась в его обычные категории. Как любовница она была страстной и чувственной, но сбежала от него, даже не оглянувшись.
И теперь, пожалуй, наступил подходящий момент спросить ее об этом.
— Почему ты убежала с Таити? — с ленивым любопытством поинтересовался он.
Иона искоса взглянула на него и, поколебавшись, медленно произнесла:
— Я не была готова к чему-либо.
Внезапно ему захотелось добиться от нее ясного ответа, но он чувствовал, что спешить не стоит.
— Из-за смерти твоего жениха?
— Да, — тихо ответила она, — но еще из-за того, что мои родители тоже погибли в том году в автомобильной катастрофе. И Энджи развелась примерно в то же время. Все, кого я любила, все, кто был для меня величайшей ценностью, — все умерли или попали в большую беду. Я не могла остаться с тобой. Я боялась.
— Понимаю…
Опустив глаза, Иона с наслаждением отпила шампанское. Люк напрягся всем телом, с трудом сдерживая желание взять бокал из руки женщины, прижать ее к себе и целовать эти сочные упругие губы до тех пор, пока они не приоткроются навстречу ему…