Да что ж за невезуха такая! Потерпевший может скончаться, так и не дав показаний, убийца на свободе и может скрыться. Ну как при таких обстоятельствах преступления раскрывать, а? Ну вот скажите, как?!
– И чего теперь?– спросил Валя Семенов к набитым ртом.
– Чего, чего,– угрюмо проворчал Шурик Вилков.– Ничего. Скрытое наблюдение, вот чего. Оснований-то нет отменять. Пусть поглядят, чего там и как, а как баллистику сделают, вот тут я ее и выдерну.
Стало быть, наш Александр Иванович не нашел оснований изменять меру пресечения, избранную следователем Хомяковым в отношении Олеси Подрезковой. Молодая женщина сама вызвала милицию и «скорую» на место происшествия, сама призналась в том, что выстрелила в своего свекра, добровольно давала показания, оказывала содействие следствию, и не было никаких поводов полагать, что она попытается скрыться или, находясь на свободе, будет противодействовать процессу расследования. В принципе, Хомяков сделал все совершенно законно, и Шуриковы вопли о том, что следователь взял взятку, вызывали у меня некоторые сомнения. Хотя вполне может быть. Шурик решил пока Подрезкову не допрашивать, ограничиться наружным наблюдением, зафиксировать ее передвижения и контакты, а уж когда придут результаты баллистической экспертизы оружия, вызвать ее и допросить по всей форме. Пусть девушка расслабится, пусть решит, что все тихо, глядишь – на радостях какую-никакую ошибку-то и совершит. Опять же риска, что она скроется от следствия, никакого, потому как наружка не дремлет.
На этот раз собрались у меня, потому что Шурику прибило посмотреть моих котов. До сих пор он ни разу не был у меня дома, как-то так получалось, что еще со времен учебы на заочке у нас повелось пить пиво в общественных местах, где-нибудь на Пятницкой, поближе к Малоивановской улице, где, собственно, и располагалось наше учебное заведение. Про мои кошачьи пристрастия Вилков был наслышан, но своими глазами этот зверинец не видал, а тут вдруг сообразил, что можно же сделать теще подарок ко дню рождения – очаровательного котенка. Она кошек обожает, а ее последняя любимица недавно умерла от старости. Услышав, что мои производители называются американскими экзотами, он долго хлопал глазами и спрашивал, на что это похоже, потому что если это лысое или похожее на овцу в зародыше (ему кто-то сказал, что и такие бывают), то его выгонят из дома. Я предложил прийти и посмотреть самому, на что Шурик с энтузиазмом согласился.
Ну, а где мы с Шуриком, там и Семенов, куда ж без него.
Вилков терпеливо ждал, пока спрятавшиеся от греха подальше коты будут побеждены природным любопытством и вылезут на свет божий. Первым, как обычно, появился мудрый Ринго, при виде которого Шурик замахал руками и заорал, что его дурят и что это никакой не экзот, а самый обыкновенный сибирский кот, которых он в жизни навидался. Пришлось его успокоить и объяснить, что «это» – не «оно». Вторым показался Айсор, вызвав у Шурика очередной приступ нервозности, потому как теща его – человек суеверный и с угольно-черным котором жить не станет ни за какие коврижки. Когда же, наконец, его взору явили себя папа-Дружочек, мама-Арина и дочка-Карма, Шурик впал в невыразимую нежность, принялся лебезить перед ними, сюсюкать и умильно закатывать глазки. Одним словом, производители ему понравились до невозможности, и он потребовал, чтобы его немедля поставили в очередь на потомство.
– Когда?– строго спросил он.
– Да уж через месяц.
– Это хорошо. Как раз ко дню рождения.
Пришлось остудить его пыл.
– Это ты, братец, хватил, новорожденного котенка я тебе не отдам. Пусть Арина его выкормит, потом я им позанимаюсь как минимум до двух месяцев, за это время он и к лотку приучится.
– Два месяца!– ахнул Вилков.– Да ты чего, Игореха?
– Ничего,– огрызнулся я.– Не хочешь – не бери. Не раньше, чем через два месяца после рождения.
Пришлось ему смириться, тем более я объяснил, что новорожденные котята не имеют товарного вида и в качестве подарка не очень-то годятся. А к двум месяцам они уже прелестно выглядят, очаровательно резвятся и – что немаловажно!– не гадят где попало.
Мой друг Семенов был уныл и вял. Его «левый» приработок закончился, не дав Вальке развернуться на полную мощность. Невиновность Олега Личко можно было считать установленной, и его расследование подошло к концу, больше Мусатову платить не за что. Конечно, для возбуждения официального процесса реабилитации Личко собранных нами фактов было совершенно недостаточно, и не было их документального оформления, и многого другого, столь же важного, тоже не было, но ведь дело-то все затевалось не для официоза, а только лишь для памяти близких.
– Я уж губы раскатал на путевку в Турцию, хотел жену с детьми летом отправить,– жаловался Валя.– И черт дернул этого Ситникова по телевизору показывать! Не увидела бы его Истомина, можно было бы еще поработать. Вот всегда так: информация вылезает, когда не надо, а когда надо, так ее наищешься…
Шурик Вилков был слишком занят руководством следственно-оперативной бригады по делу с двумя убийствами и одним покушением, чтобы ходить в гости «просто так», на котов смотреть. Я понимал, что наше с Валькой предложение «посидеть» он принял не только из-за необходимости подыскать подарок любимой теще, но и из каких-то корыстных побуждений. Я не ошибся.
– Слышь, Игореха, у меня с терпилой полный непротык.
– А что так?
– Да молчит, гад. Ни слова не говорит. Раскачать бы его чем-нибудь, а? Поделись, не будь жмотом.
Согласен, ситуация, когда потерпевший не дает показаний, а свидетелей нет,– хреновая. Показания дает только обвиняемый, а уж он наговорит… Ситников молчит, и Шурик ищет любые возможности разговорить его. А для этого нужна информация, как можно больше информации о самом Ситникове и его жизни. Давить на потерпевшего как-то неловко, человек после второй полостной оперции лежит в реанимации, он в сознании, может давать показания, но очень слаб, и вообще перспективы, как сказал, Вилков туманные и не больно радужные. С выхаживанием больных после ранения в брюшную полость у медиков испокон веку проблема, вот хоть Пушкина взять, Александра Сергеевича, или героя моего с детства любимого фильма «Новые Центурионы», который у себя в американских Соединенных Штатах был чем-то вроде участкового и погиб именно от такого ранения. А как давить на человека, который, скорее всего, умрет со дня на день? Совестно.
Ну а поскольку жмотом я никогда не был, то честно поделился с Шуриком всем, что успел узнать о Вячеславе Антоновиче Ситникове. Шурик же, в свою очередь, поведал нам, как допрашивал сына Ситникова, Григория Вячеславовича. На прямо поставленный вопрос о том, почему фирма «Баунет» перевела свои активы в фирму Ситникова-младшего, тот спокойно пожал плечами и ответил, что хозяин «Баунета», Лев Александрович Аргунов,– старый друг отца. Лев Александрович обратился за помощью к Ситникову, когда узнал, что его фирма подверглась недружественной атаке, и Вячеслав Антонович посоветовал воспользоваться фирмой своего сына, вот и все. Когда партнеры давно знакомы и доверяют друг другу, все можно провернуть очень быстро, а в таком деле, как спасение активов, важна именно быстрота.