- Света, гости на банкете обсуждали убийство? - встрял я ни к селу ни к городу. Слушать пересказ маминых претензий ко мне было скучно, все это я в избытке получил вчера и пока еще помнил наизусть.
- Конечно, обсуждали. Такое не каждый день случается.
- Ты не слыхала, никто не упоминал, что знал убитую?
- Вроде нет. - Она задумалась, потом решительно тряхнула густыми длинными кудрями: - Точно нет. А кто она?
- Некая Алла Сороченко, а муж у нее бизнесмен Анташев. Тебе ничего эти имена не говорят?
- Абсолютно, - она пожала плечами. - А что, ты будешь заниматься этим делом?
- Ну что ты, Светик, это не моя территория. Участковых к делам на других территориях не привлекают, не положено. Вот если какой-нибудь кончик этой истории мелькнет на моем участке, тогда меня могут озадачить конкретным маленьким поручением: опросить, найти, доставить, собрать сведения, поучаствовать в обыске и все такое. А так - нет. Рылом не вышел.
Что- то, видно, мелькнуло в моей интонации, потому что она внимательно посмотрела на меня, и глаза ее стали печальными. Хорошо меня знает Светка Безрядина, ох, хорошо! Даже лучше, наверное, чем саму себя. И уж конечно, она все поняла. Вот за это я и люблю мою соседку Светлану: ей никогда ничего не нужно объяснять долго, она все схватывает на лету, только начнешь говорить -а она уже все поняла. Иногда даже и слова не нужны, достаточно намека или просто взгляда, жеста, вздоха. Жалко, что она старше меня. Может, я бы женился на ней, если бы она согласилась выйти за меня замуж, но вопрос таким образом с самого начала не стоял, и в наших отношениях никогда не было даже намека на романтичность. Когда мы познакомились, мне было пятнадцать, я еще в школе учился, а она уже закончила институт, работала и вела интенсивную личную жизнь. У нее был жених Борька Безрядин и еще штук пять ухажеров, которым она вполне успешно морочила головы и пользовалась ими как мальчиками на побегушках или как отходными вариантами в те моменты, когда ссорилась с Борисом. А ссорились они в те времена регулярно, бурно и каждый раз окончательно. Мы со Светой просто дружили. Она для меня была чем-то средним между старшей сестрой и младшей мамой, я же для нее был младшим братом, за которым надо присматривать, когда родители в отъезде, у которого в квартире можно спрятаться от назойливого кавалера или отсидеться после скандала с мамой и папой, а еще, что немаловажно, которым можно «прикрыться», когда идешь на не одобряемую консервативными предками тусовку. Этим мы пользовались с обоюдной выгодой, оба говорили родителям, что идем, например, в театр или еще куда-нибудь, вместе выходили из дома, а возле ближайшего метро расходились в разные стороны. Светка ехала на свидание, а я - на репетицию рок-группы. В одиннадцать вечера встречались у того же метро, и я, изображая приличного мальчика, провожал свою подругу до квартиры. Светкина мама была в восторге от того, что ее легкомысленная дочь начала наконец посещать учреждения культуры, ведь раньше Свету в театр калачом было не заманить, не любила она этого. В кино - да, всегда и по первому свистку, на балет - ночью разбуди, и помчится в одной ночной сорочке, а вот драматический театр она не любила. От слова «музей» у нее вообще судороги делались. Моя же мама радовалась, что у меня появилась «подруга из хорошей семьи, которая на меня положительно влияет». Положительное влияние Светы заключалось в том, что я теперь регулярно посещаю театры и музеи вместо того, чтобы бренчать на кошмарном синтезаторе и петь кошмарные песни кошмарной рок-группы. И потом, моя мама была женщиной дальновидной, она понимала, что между мной и Светочкой Кошелевой из второго подъезда ничего «плохого», то есть подрывающего мою юношескую нравственность, произойти не может, поэтому наша дружба безопасна во всех отношениях, в качестве невестки соседка в наш дом не войдет никогда. Зато, пока мы так много времени проводим вместе, я не буду интересоваться другими девицами.
А я, подлец эдакий, девицами интересовался, и даже очень, и Светка на правах моей подруги была для меня постоянной советчицей и утешительницей.
Но это так, к слову. Просто нужно было объяснить, почему Светлана так хорошо меня знает и понимает и почему есть вещи, которые я могу сказать только ей одной. Вот и сейчас не нужно тратить много слов, чтобы объяснить ей, почему в моем голосе прозвучала горечь, когда я говорил: «Рылом не вышел». Не в том дело, что я рвусь на оперативные просторы, что мне не хватает романтики и сыщицкой славы, совсем не в том, и Светке это прекрасно известно.
- Твой отец вчера на банкете был очень расстроенным. Он, конечно, делал вид, что все прекрасно, веселился вместе со всеми, но я-то видела, что ему не по себе. Вы поцапались вчера, что ли? Татьяна Васильевна тихонько попросила нас уйти из гримерки, сказала, что вам с отцом надо кое о чем переговорить. Это случилось, когда мы ушли?
- Угу, - подтвердил я, пережевывая бифштекс.
- И сегодня ты хочешь доказать ему, что что-то умеешь, - задумчиво продолжила Света. - Он сказал тебе что-то очень обидное, да?
- Да. - Я глубоко вздохнул. - Он сказал, что стыдится меня, что я его позорю. Он не хочет, чтобы над ним смеялись или жалели его из-за того, что его сын - участковый. Ну и все вокруг этого. Обычная канитель.
- И поэтому ты не приехал на банкет?
- Я работал, Света. Совершено убийство, я - работник милиции, у меня была возможность помочь, и я помог.
- Ну извини, Гарик, я неточно выразилась. Вы поскандалили, и поэтому ты предпочел работать на чужой территории, а не сидеть вместе с родителями на банкете. Все понятно.
- Осуждаешь?
- Да что ты! - улыбнулась Светка. - Я все понимаю. Просто я не предполагала, что твоих родителей так ломает от твоей работы. Ну, я знала, конечно, что они недовольны, не одобряют, но мне казалось, что они привыкли, ведь столько лет прошло… А вчера Татьяна Васильевна такой ушат негативных эмоций на меня вылила! Я даже не ожидала. Не думала, что для них этот вопрос до сих пор актуален, да еще с такими оттенками, как «стыд» и «позор». С этим надо что-то делать, Игорь, это нельзя так оставлять.
- Что ты предлагаешь мне делать? Работу бросить? Со службы уйти?
- Перестань, - она досадливо поморщилась, убрала пустую тарелку и поставила на стол чашки для кофе. - Я немножко знаю тебя, так, совсем чуть-чуть. Со службы ты не уйдешь, это очевидно. А вот мысль раскрыть громкое преступление, чтобы доказать папе, что ты чего-то стоишь в этой жизни, тебе вполне могла в голову прийти. Ведь пришла, я не ошиблась?
- Ты никогда не ошибаешься, - сердито буркнул я. - Скучно с тобой, Аделана.
- Зато с тобой весело, Гарик, прямо обхохочешься, - парировала она. - И у тебя уже есть идеи, как это сделать? Ты ведь только что сказал, что преступление совершено не на твоей территории, значит, ты в раскрытии участвовать не можешь.
Ну слова ей сказать нельзя! Все запоминает, все сечет, на кривой козе не объедешь. Ах, Светка, Светка, до чего ж я тебя люблю! По-братски, конечно.