— Но это… Это же… — Луиза смолкла, закусив нижнюю губу. Затем с надеждой посмотрела на Уайзера. — А как насчет Сьюзен Дэй? Где она! Кому-нибудь известно? Мы с Ральфом позвоним ей и…
— Она уже приехала в Дерри, — откликнулся Уайзер. — Хотя я сомневаюсь, что даже полиции известно настоящее место ее пребывания. Но когда мы со стариной Дором ехали к вам, по радио объявили, что выступление обязательно состоится сегодня вечером.
"Конечно, — подумал Ральф. — Шоу продолжается, оно и должно продолжаться, и ей об этом известно. Человек, несущий крест женского движения все эти годы — черт, начиная с Чикагской конвенции 68-го года, — с первого взгляда узнает момент великого водораздела. Она взвесила степень риска и посчитала ее допустимой. Либо она, оценив ситуацию, посчитала неприемлемой ту потерю доверия, которая последует в случае ее отступления.
Возможно, и то и другое, В любом случае, она такая же пленница хода событий — КА-ТЕТ, — как и все мы".
Машина подъезжала к окраине Дерри. На горизонте Ральф увидел здание Общественного центра.
Теперь Луиза обратилась к старине Дору:
— Где она? Вам это известно? Неважно, сколько охранников кружится вокруг нее; мы с Ральфом при желании можем стать невидимыми… К тому же мы умеем влиять на мысли людей.
— О, изменив решение Сьюзен Дэй, вы ничего не измените, — сказал Дор.
На его лице застыла блаженная улыбка. — В любом случае люди придут в Общественный центр. Если двери окажутся закрытыми, они взломают их, ворвутся внутрь и все равно проведут собрание. В доказательство того, что они не боятся.
— Готовую булочку не испечь заново, — глухо произнес Ральф, — Ты прав, Ральф! — радостно согласился Дор и похлопал Ральфа по руке.
3
Пятью минутами позже Джо подъехал к табличке «БЕСПЛАТНАЯ ПАРКОВКА В ВАШЕМ ОБЩЕСТВЕННОМ ЦЕНТРЕ!»
Стоянка располагалась между зданием Общественного центра и беговой дорожкой Бэсси-парка. Если бы вечером ожидался концерт рок-группы или некое шоу, то стоянка оказалась бы полностью в их распоряжении, но сегодняшнее событие на световые годы отстояло от обычного шоу. На стоянке уже было около шестидесяти или семидесяти машин, вокруг которых сгрудились люди в основном женщины. Некоторые держали в руках свертки с едой, другие плакали, у большинства на рукавах виднелись траурные повязки. В толпе Ральф разглядел средних лет женщину с подвижным, утонченным лицом. На ней была футболка с портретом Сьюзен Дэй и надписью: «МЫ ПОБЕДИМ».
Площадка перед входом в здание Общественного центра оказалась еще более оживленной, чем автостоянка. Там расположилось никак не менее шести автобусов с телевизионным оборудованием, персонал собрался под треугольным навесом, обсуждая, каким образом лучше всего преподнести сегодняшнее событие. Судя по лозунгу, свисающему с навеса, событие действительно ожидалось крупное.
«СЪЕЗД ОТКРЫВАЕТСЯ В 20.00. ДОКАЖИТЕ СВОЮ СОЛИДАРНОСТЬ, ВЫРАЗИТЕ СВОЙ ГНЕВ, ПОДДЕРЖИТЕ СВОИХ СЕСТЕР».
Джо припарковал «форд», затем, вопросительно приподняв брови, повернулся к Дорренсу. Тот кивнул, и Джо посмотрел на Ральфа:
— Думаю, здесь вам с Луизой следует выйти, Ральф. Удачи. Я бы хотел с вами — я даже просил его об этом, — но он сказал, что я не подготовлен. — Все нормально, — успокоил его Ральф. — Мы благодарим вас за все, правильно, Луиза?
— Конечно, — согласилась женщина. Ральф потянулся было к дверной ручке, затем резко остановился.
— В чем смысл происходящего? Я хочу знать, истинный смысл. Ведь дело вовсе не в спасении двух тысяч человек, которые, по словам Клото и Лахесиса, соберутся здесь. Для ол-таймеровских сил, о которых они говорили, две тысячи жизней — не больше песчинки в океане пустыни. Так в чем же дело, Дор? Почему мы здесь?
Наконец-то улыбка Дорренса растаяла; без нее он казался моложе и как-то значительнее.
— Иов задавал Господу такой же вопрос, — сказал он, — но не получил ответа. Вы тоже не добьетесь его, но кое-что я вам все же скажу: вы стали центром грандиозных событий с участием огромных сил. Работа более высокой вселенной зашла в тупик, когда Предопределение и Слепой Случай изменили направление, заметив ваш прогресс.
— Здорово, но я не понял, — скорее покорно, чем гневно признался Ральф.
— Я тоже, но для меня достаточно и этих двух тысяч жизней, — спокойно произнесла Луиза. — Никогда не прощу себе, если хотя бы не попытаюсь предотвратить несчастье. Всю оставшуюся жизнь мне будет сниться саван, окутывающий это здание.
Ральф обдумал ее слова, затем кивнул, открыл дверцу и поставил ногу на землю.
— Отличный довод. К тому же здесь будет Элен. Скорее всего, она принесет с собой Натали. Возможно, для таких смертных недоумков, как мы, этого вполне достаточно.
«К тому же, — подумал он, — я жажду реванша с номером три».
«О, Ральф, — простонала Кэролайн. — Опять корчишь из себя Клинта Иствуда!»
Нет, не Клинта Иствуда. И не Сильвестра Сталлоне или Арнольда Шварценеггера. И даже не Джона Уэйна. Какой из него герой или кинозвезда, он всего лишь старина Ральф Робертс с Гаррис-авеню. Однако гнев по отношению к карлику с ржавым скальпелем не становился от этого менее реальным. И теперь этот гнев питала не только боль от утраты учителя истории, прожившего бок о бок с ним последние лет десять. Ральф помнил о приемной в Хай-Ридж и о женщинах, прислонившихся к стене под плакатом с изображением Сьюзен Дэй. И его внутреннее око сосредоточилось вовсе не на животе беременной Мэрилин, а на волосах Гретхен Тиллбери — ее прекрасных светлых волосах, обгоревших от выстрела в упор, унесшего жизнь этой женщины. Чарли Пикеринг нажал курок, и, возможно, оружие ему дал Эд Дипно, но винить следовало лишь Атропоса, Атропоса, ворующего жизни, шляпы и расчески. Атропоса, ворующего серьги.
— Пойдем, Луиза, — позвал он. — Давай… Но она, прикоснувшись к его руке, покачала головой:
— Подожди — закрой дверцу.
Ральф всмотрелся в ее лицо и подчинился. Луиза помолчала, собираясь с мыслями, затем обратилась к старине Дору:
— Я до сих пор не понимаю, зачем нас послали в Хай-Ридж. Они никогда не говорили прямо, что ожидают от нас именно этого, но мы знали ведь правда, Ральф? — что они хотели именно этого. И я желаю понять. И уж если мы должны находиться здесь, то почему нас направили туда! Конечно, мы спасли несколько жизней, и я очень рада этому, но Ральф прав несколько жизней ничего не значат для тех, кто устроил это шоу.
Тишина, затем вопрос Дорренса:
— Неужели Клото и Лахесис показались тебе всезнающими и всемогущими, Луиза?