— Я думала, что теряю разум, — сказала она, а затем повторила снова: — О, Ральф, я думала, что теряю разум.
5
Ральф прижал Луизу к себе, затем отпустил и приподнял пальцем ее лицо за подбородок.
— Только не надо больше слез, — сказал он. — У меня нет второго платка.
— Не надо больше слез, — согласилась женщина, но глаза ее опять предательски заблестели. — Ральф, если бы ты только знал, как это было ужасно…
— Я знаю.
Она ослепительно улыбнулась:
— Да… Думаю, тебе известно.
— То, что заставило этого идиота Литчфилда решить, что ты теряешь разум — скорее всего, он подумал о болезни Альцгеймера, — не просто бессонница, а бессонница, сопровождаемая чем-то еще, чем-то, что он принял за галлюцинации. Правильно?
— Наверное, только мне он ничего не сказал. Когда я рассказывала ему о вещах, которые я вижу — красках и обо всем остальном, — он казался таким понимающим.
— Ну конечно, а как только ты вышла за дверь, он тут же позвонил твоему сыну и сказал, чтобы тот срочно приезжал в Дерри и делал что-нибудь со своей старой мамочкой, которая начинает видеть людей, разгуливающих в разноцветных «конвертах» с длинными «веревочками», тянущимися вверх от их макушек.
— Ты тоже это видишь, Ральф? Ты тоже все это видишь!
— Тоже, — ответил он и рассмеялся. Смех прозвучал безумно, но Ральф не удивился. Были тысячи вещей, о которых он хотел ее спросить; казалось, он сходил с ума от нетерпения. Возникло и кое-что другое, настолько неожиданное, что поначалу он даже не сумел определить, что же это такое: возбуждение. Не просто желание, а именно возбуждение.
Луиза снова плакала. Слезы ее были цвета дымки, стелющейся над поверхностью тихого озера, и от слезинок шел дымок, когда они скатывались по щекам.
— Ральф… Это… Это… О Боже!
— Грандиознее, чем Майкл Джексон, правда?
Она тихо рассмеялась:
— Ну… Может быть.
— Есть название тому, что происходит с нами, Луиза, и это не бессонница, и не безумие, и не болезнь Альцгеймера. Это гиперреальность. — Гиперреальность, — пробормотала она. — Боже, какое экзотическое название!
— Да. Мне поведал об этом фармацевт из аптеки «Райт-Эйд» по фамилии Уайзер. Джо Уайзер. Только в этом понятии больше смысла, чем он думает.
Больше, чем могут догадаться все здравомыслящие недоумки.
— Да, как телепатия… Если только это происходит на самом деле, вот в чем проблема. Ральф, а мы в своем уме?
— Твоя невестка взяла сережки?
— Я… Не… Она… Да. — Луиза выпрямилась. — Да, она взяла их.
— Вне всяких сомнений?
— Да.
— Тогда ты ответила на свой вопрос. Мы в здравом уме… Но, думаю, ты ошибаешься насчет телепатии. Мы же читаем не мысли, а ауры.
Послушай, Луиза, мне нужно о многом расспросить тебя, но в настоящий момент я хочу знать только одно. Ты видела… — Внезапно Ральф замолчал, размышляя, действительно ли он хочет сказать то, что вертится у него на языке.
— Видела что?
— Ладно. Это прозвучит безумнее всего, рассказанного тобой, но я не сошел с ума. Ты мне веришь? А я вот нет.
— Я верю тебе, — просто ответила женщина, и Ральф почувствовал, как тяжелый камень упал с его груди. Луиза говорила правду. В этом он не сомневался: ее вера сияла вокруг нее.
— Тогда слушай. С тех пор, как с тобой стало происходить все это, не видела ли ты людей, которые выглядят так, будто не принадлежат Гаррисавеню? Людей, выглядящих так, словно они вообще не принадлежат обычному миру?
Луиза непонимающе смотрела на него.
— Они лысоголовые, очень низенькие, носят белые халаты и больше всего напоминают пришельцев из космоса, какими их изображают в бульварных газетенках, продающихся в «Красном яблоке». Ты не видела их, когда переживала одну из атак гиперреальности?
— Нет, ни одного.
Ральф разочарованно стукнул кулаком по колену, поразмышлял, а затем снова посмотрел на Луизу.
— В понедельник утром, — сказал он. — До того, как у дома миссис Лочер появились полицейские… Ты видела меня?
Очень медленно Луиза кивнула головой. Ее аура слегка потемнела, а по диагонали замелькали тоненькие, как иглы, алые спирали.
— Ты прекрасно знаешь, кто позвонил в полицию, — произнес Ральф.
— Ведь так?
— Я знаю, что это сделал ты, — прошептала Луиза. — Раньше я только подозревала, но теперь уверена. Когда увидела… Ты же знаешь, по твоим краскам.
«По моим краскам», — подумал Ральф. Именно так называл это Эд Дипно. — Но ты не видела двух маленьких версий мистера Клина, выходящих из дверей ее дома?
— Нет, — ответила Луиза, — но это ничего не значит. Из окна моей спальни не видно даже дома миссис Лочер. Его загораживает крыша «Красного яблока».
Ральф обхватил голову руками. Ну конечно, еж должен был догадаться. — Причина, по которой я подумала, будто это ты позвонил в полицию, в том, что я, собираясь в ванную, увидела, как ты разглядываешь что-то в бинокль. Ты не делал этого прежде, но я посчитала, что тебе просто хочется получше рассмотреть бродячего пса, регулярно делающего обход мусорных бачков Гаррис-авеню по четвергам. — Она показала рукой вниз. — Его.
Ральф усмехнулся:
— Это не он, это великолепная Розали.
— О! В любом случае, я пробыла в ванной очень долго, потому что нанесла на волосы специальный бальзам. Не краску, — резко уточнила она, как будто Ральф обвинял ее в этом, — протеины и что-то еще для того, чтобы волосы выглядели пышнее. Когда я вышла, вокруг уже было полно полицейских.
Я взглянула на твое окно, но тебя не увидела. Либо ты ушел в другую комнату, либо откинулся назад в своем кресле. Иногда ты так делаешь. Ральф тряхнул головой, как бы желая прояснить ее. Значит, все эти ночи он пребывал не в пустом ??еатре; кое-кто находился рядом. Просто они сидели в разных ложах.
— Луиза, мы поссорились с Биллом вовсе не из-за шахмат. Мы… У подножия холма Розали резко залаяла и стала подниматься на лапы.
Ральф взглянул в том направлении, и у него похолодело в груди. Хотя они сидели здесь больше получаса и никто не проходил мимо в туалет, пластиковая дверь с табличкой «МУЖСКОЙ» начала медленно открываться.