А раз даже эти – самые преданные, как мне казалось, – люди продали меня за понюшку табаку, значит, будет разумно подготовиться к новым сюрпризам. Правда, до всех моих агентов ему было не докопаться, о существовании многих из них не знал никто, кроме меня самого. Но с другой стороны, этот хитрый ублюдок оказался способен восстановить почти до мелочей мое пребывание в «Крестах» восьмилетней давности. Восстановить так тщательно, что мне в некоторые моменты казалось, что я в самом деле схожу с ума.
Для него нет ничего невозможного. Почти нет. Поэтому действовать следует осторожно. Никому не доверять до конца.
Был, однако, один человек, в котором я был уверен на сто процентов. Или, если хотите – на все двести!
Раздолбанная газель покатила по Пискаревке, мелькнула электричка под мостом. Можно было уехать совсем из города. В области я также располагал несколькими явками, и шансов, что противник не успел до них добраться, было больше. Только промедление для меня сейчас смерти подобно. Необходимо действовать – Хопин и его команда, конечно, ошеломлены моим побегом. И у меня есть немного времени, прежде чем они очухаются и начнут соображать, что им нужно делать! И этим временем нужно было постараться воспользоваться на всю катушку. А не прятаться по лесам, как партизану!
Путь по проспекту Непокоренных, потом через площадь Мужества по Мориса Тореза. Здоровый мужичок, севший в маршрутку возле продуктовой базы, громко сетовал на высокие цены и низкое качество не то картошки, не то морковки. Я только усмехнулся. Влез бы ты хотя бы на секунду в мою шкуру, и все твои жалкие проблемы тотчас бы предстали в надлежащем свете. Но так уж устроен человек – когда у него все благополучно, жизнь сосредотачивается вокруг ничтожных мелочей, каждая из которых кажется значительно и важной. И только когда тебя по-настоящему встряхнет, вырвет из уютной привычной атмосферы, окунет в дерьмо, только тогда начинаешь понимать, в чем заключаются истинные ценности.
Человек, к которому я сейчас направлялся, слыл в городе шаманом. Он был широко известен в узких кругах: пользовал в основном бандитов и представителей власти и правопорядка. А также их жен и подруг. В этих специфических кругах его так и называли – Шаман.
Я виделся с ним всего два, нет – три раза в жизни. Это был племянник моего старого друга Комяка, который выводил меня когда-то сквозь тайгу и болота с Ижменской зоны. Комяк был персонаж достойный и таинственный. Опытный следопыт и хладнокровный, умелый убийца. Прирожденный охотник на людей. Всякие американские рэмбо, да и наши киношные спецназовцы в сравнении с ним были просто неразумными щенками. В тайге ему равных не было, никто бы его там не завалил.
Как и всякий житель тайги, Комяк был язычником. И не только в душе. А племяш его так и вовсе стал шаманом, что, кроме определенного положения в обществе, приносило и неплохой доход. На гонорары от благодарных клиентов Шаман сумел приобрести дом в Озерках. В той их части, которая спускается к Суздальским озерам и в последние годы сплошь застроилась дорогущими особняками за высокими заборами. Там же проживала и большая часть его клиентов. Всем было удобно, никому не надо было далеко ходить.
Почему я рванул именно к нему?! Да потому, что знал, что Шаман – единственный человек, которого Аркадий Андреевич не сможет подмять под себя ни при каких обстоятельствах. Потому что деньгами Шамана не купишь и смерти он не боится. Что ему смерть, когда каждый день он говорит с мертвыми… Его не заставишь плясать под свою дудку, его можно только убить. Шаман, вряд ли откажется приютить меня, а дальше я уже стану перебирать-проверять свою конспиративную сеть. Если повезет, то Хопин до нее не добрался. И тогда ему точно каюк!
Сойдя с маршрутки, я дальше двинулся пешком. Не поднимая голову, из-под козырька своей красной кепки внимательно и цепко оглядывался по сторонам, чтобы оценить обстановку. Я тоже был охотником. И к дому Шамана пошел не напрямик.
Сначала просто прошел по улице из конца в конец, на квартал дальше, свернул направо и обошел по большой дуге с другой стороны. Осмотрелся, отыскивая возможных соглядатаев. Все было тихо, ничего подозрительного не замечалось.
Шаман жил в старом доме, построенном еще до большевистской революции. Строили тогда на века, и, скорее всего, финны: дом стоял на фундаменте из больших гранитных блоков. Сложен из корабельной сосны, обшитой вагонкой, свежевыкрашенной в провинциально-голубой цвет. От улицы дом был отгорожен незатейливым дощатым забором, тоже голубым. С внутренней стороны забор обсажен разросшимися кустами жасмина и сирени, которые надежно скрывали двор от посторонних глаз.
На столбике справа от калитки был прикреплен звонок, прикрытый сверху от непогоды куском толстой резины. Резина тоже была закрашена голубой краской, которая уже вся покрылась сетью черных трещин. Я нажал на кнопку и услышал, как в доме громкой трелью зазвучал звонок. Отпустил кнопку, помедлил минуту и нажал снова.
На второй звонок ответил собачий лай на улице. Спустя некоторое время стукнула дверь и лай стал громче, а затем понесся прямо к калитке. Спустя несколько секунд по ту сторону калитки возникла мохнатая белая собака, похожая на белого медведя. Самоед перестал лаять и молча уставился на меня, не отрывая умного и в общем-то добродушного взгляда. Я тоже молчал. Вслед за самоедом к калитке вышел и сам хозяин дома, Шаман. Бритоголовый и меднокожий, одет он был в монгольский шелковый халат синего цвета. Застегнут на все крючки, до самого воротничка-стойки. Движения его были элегантны и опасны, как у тигра. Это сразу выдавало в нем опытного бойца: наверняка занимался каким-нибудь видом восточных единоборств.
Шаман взглянул на меня своими раскосыми черными глазами и сразу узнал. И я это увидел. Он чуть заметно улыбнулся одними уголками рта, молча открыл задвижку и распахнул калитку настежь. Радушным жестом пригласил меня: входи! При этом ни он, ни его собака не издали ни звука.
Я не заставил просить себя дважды. Шаман закрыл за мной калитку и молча указал в сторону дома: добро пожаловать. И тут же двинулся в сторону от калитки. Ему явно хотелось поскорее от нее уйти, дабы не мозолить посторонних глаз.
Я охотно последовал за ним. По ту сторону зарослей жасмина оказался просторный участок, сплошь поросший высокими соснами. Будто мы и не в городе, и не в каком-то километре отсюда станция метро. В саду не наблюдалось никаких грядок с картошкой, только цветы. От ворот асфальтовая дорожка ведет куда-то за дом – там, наверно, гараж. Бросился в глаза какой-то сверхчеловеческий восточный порядок во дворе. Ощущение было такое, словно я попал в пресловутый Шаолиньский монастырь. Так и ожидаешь, что за углом откроется площадка, где очередной Брюс Ли отрабатывает какой-нибудь замысловатый удар «взбешенного дикобраза»!
К дому вела символическая дорожка из желтого кирпича. И я сразу вспомнил свои размышления о том, что если главному герою выколотят мозги, то за ними придется идти к Великому и Ужасному, по дороге из желтого кирпича. Вот и дорога. И я иду по ней. Если считать меня главным героем, то кто тогда Шаман? Гудвин? Я отогнал наваждение. По опыту знал – когда общаешься с такого рода людьми, как Шаман, ухо надо держать востро. Иначе в два счета подпадешь под действие их силы.