– Это не шутка. – Ангелина с трудом поднялась со стула и, будто пьяная, медленно поплелась из кухни.
Все вокруг было словно укрыто туманом. В голове гудело, как в трансформаторной будке. И словно издалека доносился суетливый говор старухи.
– О-ой, внученька! Что ж эта-а-а? Что ж? – причитала она. – Качает аж всю. Иди-кась ляж поскорее. Иди полежи, успокойся. О-ой, как знала, не к добру это все… Ой, не к добру! Ой, беда…
– Принеси-ка водички, – пробормотал сонным голосом Леонид, почувствовав, как жена опустилась на край кровати. – Куда лазала? В туалет?
Ангелина молчала.
– Так сходи за водой-то.
– Сам сходи, – устало проговорила она. – Заодно посмотри, что там на кухне. Подарок от Костика. Скорбит. И желает, чтоб земля нам была пухом.
Из всего, что сказала жена, Леонид не понял ни слова. «Что за подарок? При чем здесь Константин? Кому земля будет пухом? Или я еще не проснулся? – подумал он. – Или меня глючит с похмелья? Крыша поехала? Delirius tremens [49] ? Не приведи Господи! Надо скорей похмелиться».
Он открыл глаза и правой рукой обхватил жену за бедро. Странно, но она отстранилась.
– Ли-и-ин, сходи за водичкой. Сушня-а-ак! Пожалуйста, лапка.
– Сходи сам, говорю! – с несвойственной ей агрессивностью отрезала Ангелина. – И глянь на подарочек от твоего старшего братца! Ночью положил нам на машину. «Лене от старшего брата. И Лине от бывшего мужа, – процитировала она. – Скорблю… Пусть земля будет пухом».
– Что? – Нет, это были не глюки. Это ему не снилось. Наконец он осознал, что это серьезно. – Что?!!
– Иди на кухню. И посмотри, – повторила она.
И, не снимая ни сапог, ни намокшей под дождем куртки, прилегла на постель. Уперлась взглядом в низенький потолок, оклеенный пожелтевшей бумагой. В глазах ее была пустота. В этот момент она поняла, что бессильна что-либо предпринять для их спасения. И Леонид бессилен. И даже всемогущий Хопин им не поможет. Бежать бесполезно. Спрятаться нереально. Сопротивляться бессмысленно. Константин достанет везде. Он сильнее. Быстрее. Хитрее. Он предугадывает каждый их шаг, ни на мгновение не выпускает их из своего поля зрения.
– Он убьет нас. Мы… обречены, – простонала она.
Леониду стало страшно!
Головная боль и похмельная помойка во рту тут же отошли на второй план. Их затмил страх. Настолько материальный, что, казалось, его можно потрогать руками. Страх, сковывающий движения и обволакивающий непробиваемым коконом и без того парализованные после вчерашнего возлияния мозги. Страх, с каждой секундой все больше и больше обретающий очертания паники. Страх!!!
А ведь каким безоблачным и беззаботным все казалось еще вчера! Как же быстро умеет жизнь поворачиваться к нам задом!
Когда Леонид, перебравшись через жену и сев на кровати, принялся натягивать джинсы, вошла баба Маруся с алюминиевым ковшиком, полным воды. Он чуть ли не вырвал ковш у старухи, сделал несколько жадных глотков… живительных глотков… очищающих мозги глотков. Вода была ледяной… Настолько, что от нее заломило зубы.
– На, попей. – Леонид поставил ковшик на постель рядом с женой и, даже не подумав обуться, пошлепал босиком по холодному полу из комнаты. – Ну чего там, баба Маруся? Показывай, – как можно беспечнее, как можно бодрее попробовал сказать он. Но это у него вышло фальшиво. Слишком фальшиво…
«Слишком фальшиво. – Ангелина закрыла глаза. Ей хотелось раздеться, забраться под одеяло и хотя бы ненадолго заснуть. Пусть так, пусть даже на какие-то считанные минуты уйти от действительности, заслонить ее фальшивой декорацией сна. – Господи, скорее бы все закончилось. Пусть он скорее нас найдет…»
Ангелина сама удивилась тому, какие мысли блуждают у нее в голове: «Неужели я и правда хочу этого?! – И сразу сама себе безразлично ответила: – Да». Отпила из ковшика ледяной, ломящей зубы воды. Стянула сапоги. Скинула прямо на пол влажную после короткой прогулки под дождиком куртку. Забралась под одеяло и отвернулась к стене.
Сдалась. Смирилась с тем, что неотвратимо ожидает ее впереди.
И когда в комнату стремительно ворвался муж, тряхнул ее за плечо – «Лина, быстро подъем! Одевайся! Собирайся! Мы уезжаем!» – сказала:
– Не трогай меня. Если хочешь, езжай один. А я остаюсь. Где бы мы не пытались укрыться, он всегда будет знать, где нас найти. И всегда будет рядом. Пока не насытится игрой в догонялки. И не решит сменить ее на другую игру. Скажем, в палачей и преступников.
– Ты чего несешь, дура! – Леонид сдернул с жены одеяло. – Кому сказал, одевайся! Быстро! Ну!
Весь трясясь, он натягивал на нее узкие джинсы, застегивал лифчик. Будто на пьяную. Она не сопротивлялась. Но и не пыталась помочь.
«Рехнулась! – промелькнуло у него в голове. – Что это? Лучше? Хуже?.. А не все ли равно. Ей отмерено жизни на считанные часы. До тех пор, пока не куплю лопату. И не доберусь до первого подходящего места. И не буду уверен на все сто процентов, что у "пассата" не сидит на хвосте какой-нибудь Константин. Или кто-нибудь из его дружков… И все. Прощай, Ангелина. Никто никогда не принесет на твою могилу цветов».
А она думала совсем о другом: «Идиот! Паникер! Куда ты спешишь? Разве еще не понял, что мы обречены? Или все еще рассчитываешь уйти от судьбы? Бесполезно. Ее не обмануть. Так же как не обмануть Константина. Ведь он только и ждет, когда мы вскочим в машину и сломя голову помчимся куда глаза глядят. Вернее, туда, куда он спланировал. Туда, где он для нас уже приготовил плаху».
– Все, пошли! – Леонид сильно толкнул жену в спину. – Да очнись же ты, дура!
– Пошли, Ленчик. Конечно, пошли. Чем скорее мы окажемся там, тем лучше, – мне надоело метаться… Чем скорее мы встретимся с Константином… А знаешь, ведь я очень хочу увидеть его. Ведь я соскучилась по нему. И я хочу сказать ему, что тогда, когда убили Смирницкую, была не права. И готова понести наказание. Пускай он делает со мной все что угодно…
«Не выйдет, дуреха! – Леонид, взяв в одну руку сумку с вещами, а другой крепко обняв жену, вывел ее из комнаты. – Раньше, чем свидишься с этим ублюдком, ты сдохнешь».
– Ты даже не представляешь, как я хочу увидеть его. Порой мне кажется, что я все еще его люблю…
Хозяин пошлепал отворять ворота. Баба Маруся, накинув на плечи пуховый платок, стояла на крыльце и сокрушалась, что «гостюшки так ничего и не перекусили в дорожку». А еще она, как ни старалась, так и не смогла придумать хоть какой-нибудь близкий к реальности ответ на вопрос: «И чем же так испужал внучат погребальный веночек? И какому же аспиду достало ума подбросить его на машину? И выпустить со двора балбеса Мухтарку?»
Лови теперича его по селу, блудника.
– Ну что? – Дачник выжидательно уставился на меня. – Они созрели? Настало время собирать урожай? Пора брать твоих родственничков?