– Какого черта… – прошептал я, но Комяк меня не расслышал.
– Так, паря… – прохрипел он. – Барахло оставляем. Берем только самое… – у него перехватило дыхание.
Я, не дожидаясь распоряжений, начал стягивать у него с плеч рюкзак. Проводник не сопротивлялся, только чуть поворачивался, чтобы мне было удобнее. Потом его вырвало. И тогда я понял, как этот мужик с неподъемным рюкзачищей за плечами выложился за те три километра, что мы сейчас пробежали! А еще понял, что если он меня не выведет в Кослан, то больше никто.
– Спасибо, – просипел я, и Комяк отчетливо послал меня подальше. Любого другого я бы за это убил, но здесь… Мы уже были с ним в одной связке, и все слова… и вообще, все-все-все, что происходило между нами, находилось теперь в некоем другом измерении.
– У нас пятнадцать минут, – прошипел Комяк и трясущимися руками начал доставать из рюкзака обернутые вощеной бумагой детали винтовки.
– Откуда ты знаешь? – удивился я.
– Знаю. Они пришли снизу, по твоему следу. Я успел насчитать одиннадцать и двух собак. Одного кончил. Но теперь они обложат весь сектор.
Из всего сказанного я понял лишь то, что по нашу душу явились сейчас, как минимум, одиннадцать мусоров. Одного Комяк подстрелил. Вот только почему я не слышал выстрела? Я бросил взгляд на винтовку проводника. Никакого глушителя.
– Я не слышал выстрела, – удивленно пробормотал я.
– Из арбалета, – коротко проинформировал меня самоед, умело собирая еще один винтарь из частей, извлеченных из рюкзака, а я от удивления чуть не опрокинулся на спину. – Из «Хортона». Иначе бы меня засекли, и мне бы кранты. И тебе, паря. А хоть одного надо было подбить. Дабы притормозить остальных. Чтобы не перли вперед, как маралы, чтобы шугались… Че расселен!!! Одежу переодень! – Он пнул ногой мой вещмешок.
Там я нашел комплект десантного камуфляжа с нашитыми на него матерчатыми лоскутками – точно такого, какой сейчас был на проводнике, – панаму с накомарником, даже комплект нижнего белья…
– На, – Комяк достал из рюкзака и бросил мне пару высоких армейских ботинок. – Не подойдут по размеру, лучше выкинь. Иди в кроссовках. Сотрешь ноги – это звездец.
Ботинки подошли идеально. Уж такой сегодня выдался день, что вся обувь, которая мне доставалась, была моего размера.
Пока я переодевался, Комяк отделил от пожитков, высыпанных из рюкзака, несколько банок с консервами, два спальника, котелок, что-то еще, и завалил все это еловым лапником.
– Бесполезняк, – пробормотал он. – Всяко собачки найдут, коли рядом окажутся. – Он протянул мне нож в ножнах. – На, нацепи на пояс. Дробовик тоже твой. – Он подвинул мне ружье, которое только что собирал.
– Дробовик? – удивился я. – А что с него…
– Боевой, – перебил меня Комяк. – «Спас-двенадцать». Так жахнешь с него картечью, что… Вперед. – Он нацепил на плечи раза в три полегчавший рюкзак и поднялся на ноги.
– А у тебя что за пушка?
– «Тигр». Наша, отечественная. – Тихон обильно опрыскал из флакончика с антидогом место, где мы только что сидели, и кучу пожитков, которые приходилось оставить, и бодрым пружинистым шагом пошел через бор. Так, будто не он десять минут назад блевал от усталости.
Я поспешил за проводником, размышляя о том, что надо хотя бы для порядку предложить ему дать мне понести «Тигр». А то как-то это не так – он нагружен, как мул, а я налегке. Весь мой груз – «Спас-12» и дикая усталость, накопившаяся за сегодня. Но ничего я так и не предложил. Не нашел на это сил и успокоил себя тем, что как-никак Комяк привычен к подобным марш-броскам по тайге, я же – несчастный горожанин, когда-то, давным-давно, пару раз в год выбиравшийся за грибами в вытоптанный дачниками лесок. И это весь мой подобный опыт. К тому же я после ранения. Да еще и намучился сегодня, переправляясь через реку.
– Сегодня ночью придется померзнуть, – на ходу обернулся ко мне Комяк. – Костер разводить нельзя, спальники я оставил. Похаваем концентрата. Тоже не сахар, братишка. Так что готовься. А завтра дойдем, я думаю, до схрона. Там и шамовка, и спальники запасные, и посуда кой-какая. Заживем, брат, как баре.
– Сколько до схрона?
– Верст двадцать пять. За сегодня б добрались, если б не дельце одно. И провернуть его надобно в обязаловку. Потому мы крюк сейчас делаем небольшой. А потом напрямки пойдем к схрону. И завтра к вечеру там уже будем. Если петлять не придется. Тут ведь что у нас на пути? Сопки, а между ними болота. А там, где можно пройти, жди мусорские засады. Но ништяк, на мусоров не напоремся. Нынче ночью я их перегоню на тот берег… – Комяк замолчал и прибавил шагу, почти перешел на бег трусцой, – просторный бор, через который мы шли, позволял поддерживать высокий темп. А я с трудом поспевал за проводником, силясь понять, о каком таком деле он говорил и как собирается «перегнать мусоров на тот берег». И на берег чего?
Вскоре бор сменился сырым смешанным лесом, поросшим раскидистыми вековыми елями, березами и осинами. Бурелому добавилось, и обычный марафон перешел в бег с препятствиями.
Уж не знаю, сколько я так пропрыгал через трухлявые стволы елей и берез, – ощущение времени я давно потерял, – когда понял, что выдыхаюсь. Сил почти не осталось, концентрация внимания ослабла, а значит в любой момент я мог допустить ошибку, оступиться, подвернуть ногу. Как бы ни западло было признавать свою слабость, но пора было молить о пощаде, просить Комяка о привале. Но только я открыл рот, чтобы сказать: «Сдаюсь», как Тихон сам остановился, буркнул, не оборачиваясь: «Четверть часа перекурим», и стянул с плеч рюкзак. Я еще нашел в себе силы выбрать место посуше под одной из елей, и свалился на толстую подстилку из хвои, как мешок с… как раненый викинг.
– Уф-ф, – Комяк устроился рядом со мной и достал из кармана пачку «Беломора», тщательно упакованную в несколько целлофановых пакетиков, и зажигалку. Предложил папироску мне, но я прохрипел: «Не курю», и самоед бросил на меня уважительный взгляд. – То-то гляжу, не отстаешь от меня, хотя и непривычен ты к парме. [4] Ништяк, пройдем мы с тобой, паря, эти четыреста верст.
– А сколько сейчас прошли? – поинтересовался я.
– Ну-у-у… – Проводник щелкнул зажигалкой и прикурил «беломорину». – Десять, я думаю, еще не набрали. Верст восемь.
– От мусоров, как думаешь, оторвались?
– Нет. Сейчас по всей парме у нас на пути расставляют посты. Спешат небось, падлы. Вот только не очень-то скоро это у них, у безногих, получится. Без вертухи не особо по тайге разбежишься. Да и мусора – это скажу тебе, братишка, туфта. Солдаты сопливые, обойдем их, как котят неразумных. А кого не обойдем – похороним. Здесь другое херово – спецназ. В Ижме, сам знаешь, их целая рота на подобные случаи. Вот это волки! Их спецом на подобные случаи держат. Упакованы, как коммандос, выдрессированы, как псы. От них не отцепишься…