Катарина открыла глаза. Он понял, что ее изумленное лицо будет долго преследовать его после того, как судьба разведет их в разные стороны.

— Ты поняла? — с видимым спокойствием спросил Джейк. — Ты — все еще ребенок.

Он открыл дверь, взял багаж и, не оглядываясь, вышел в коридор. Этот поцелуй изменил правила игры.

Он сделал все, чтобы заставить ее идти за ним. И черт его побери, если он не был прав.

Глава шестая

Его жесткость сработала. А может, причиной всему был поцелуй?

Когда двери лифта раскрылись внизу, Джейк устремился к выходу, не оглядываясь и не держа девушку за руку. Он действовал так, словно не сомневался, что она следует за ним.

На самом деле он ни в чем не был уверен.

А если она убежит от него? Если начнет кричать? Сможет ли он объяснить местной полиции, как попал в эту передрягу? И поверят ли они ему так легко, как швейцар?

Придется объяснять, почему совершеннолетняя женщина находится под его опекой, но если придется, он это сделает.

Она шла за ним. Он на мгновение остановился рядом с парковщиком. Катарина встала рядом. Джейк обнял ее за плечи и легонько подтолкнул вперед. Не следует испытывать судьбу на улице.

Вчерашний швейцар уже сменился, но, судя по взгляду, этому все было известно об американце и его сумасшедшей племяннице.

— Добрый день, сеньор, — на португальском поздоровался парень.

Джейк улыбнулся и ответил ему по-английски.

— Доброе утро, у меня черный автомобиль.

— Минутку. — Парень побежал за машиной, а Джейк шепнул Катарине на ухо:

— Отлично, так и держись, и все будет хорошо.

— Завоеватели тоже самое говорили индейцам, — холодно ответила она.

— Думаю, не надо напоминать, что я — не португалец, а ты — не индеец.

— Принцип тот же.

— У меня много общего с завоевателями?

— Да. И уберите руки.

Джейк вздохнул. Вчерашнее опять повторяется. Он не позволит Катарине заманить себя в ловушку. Если понадобится, он взвалит ее себе на плечи и втащит в самолет или обнимет и будет целовать, пока она не станет мягкой и податливой.

Не хотелось бы ни того, ни другого.

Парковщик подогнал машину, Джейк протянул ему чаевые. Парень положил вещи в багажник и поспешил к пассажирской дверце, чтобы открыть ее.

Джейк посмотрел на Катарину.

— Ты сообразительная девочка. Послушай, что я скажу. От тебя требуется сесть в машину, вести себя хорошо, держать рот на замке, пока мы не приземлимся в Нью-Йорке. Там у нас будет достаточно времени, чтобы поговорить. Как тебе это предложение?

— У меня нет выбора.

— Правильно.

— Мое молчаливое согласие есть следствие целесообразности, а не покорности.

Джейк удивленно вздернул брови.

— Ты подчиняешься, потому что я сильнее и угрожаю тебе. Так?

— Вы ужасный человек, мистер Рамирез.

— Вы ужасный человек, Джейк, — поправил он. — А теперь садись в машину. — (Она со страхом глядела на него.) — Катарина, — заколебался он, — я понимаю, как тебе трудно, но сделаю все, чтобы тебе было хорошо.

— Неужели? Он кивнул.

— Только веди себя спокойно, и я… я буду добр и великодушен. Договорились?

Она взглянула на его протянутую руку, словно на руку прокаженного. И в ту минуту, когда он решил, что ничего не получится, вложила свою ледяную ладонь в его.

— Договорились, — согласилась девушка, и Джейк подумал, что бы она сделала, если бы он заменил рукопожатие поцелуем.

Перелет показался вечностью.

Зато у Катарины было время на размышление.

Джейк посоветовал ей смириться. При этих словах его глаза светились состраданием.

Может, он не станет выдавать ее замуж?

Нет. Но он постарается найти ей приличного мужа. По его мнению, это — единственно правильный вариант.

Катарина искоса взглянула на Джейка. Он сидел возле нее, закрыв глаза, откинувшись в кресле и вытянув длинные ноги. Он походил на огромного, ленивого кота, но впечатление было обманчивым.

Катарина отвернулась к окну. Он прав. Ей надо подчиниться и жить дальше.

Его поцелуй подал ей идею.

Джейк поцеловал ее, чтобы доказать, как она беззащитна перед ним. Он — сильнее, а она — слабее. Он — мужчина, а она женщина, и совершенно не представляет себе отношений между мужчиной и женщиной.

Он был прав во всем.

Катарина не знала главного об этих отношениях, не знала, как должна вести себя женщина. Когда она жила в школе, то по ночам об этом болтали девочки, вернувшиеся после выходных, проведенных дома. Все их рассказы сводились к сексу.

«И он сделал это? — в ужасе спрашивали девочки. — И ты ему позволила?»

Почему женщина позволяет мужчине делать что-то?.. И почему она должна позволить?

Этот поцелуй посеял в душе неясные, смущавшие мысли. Когда Джейк поцеловал ее, она ощутила его губы, жар его тела, прикоснувшегося к ней, и стала смутно понимать, почему девочки, рассказывавшие свои истории, смущенно смеялись.

Секс обладает невероятной силой и притягательностью.

Жаль, что впервые узнаешь эти вещи, когда тебе уже двадцать один. Хорошо хоть, что до свадьбы. В замужестве этому учиться поздно, особенно если ее муж будет таким, как сказано в завещании.

Джейк найдет ей богатого мужа, который будет управлять и ее деньгами, и ее жизнью. Несомненно, он окажется старше. И захочет, чтобы она делала в постели определенные вещи.

Нет, нельзя вслепую выходить замуж. До вчерашнего дня она ничего не знала о мужчинах. Абсолютно. Да и теперь мало что знает.

Спасибо Джейку. Благодаря ему, ей теперь известно, что у мужчин есть характер, они могут владеть собой или быть непокорными. Они могут соглашаться и протестовать, у них есть кодекс чести.

О сексе Катарина не знает ничего. Прошлой ночью, лежа с Джейком в постели, она испугалась себя. Нет. Она ужаснулась. А он испугал ее утром, когда поцеловал. Это все секс. Секс — могучая сила.

Как она загорелась, когда представила себе, что он занимается с ней любовью! Какой у него был требовательный поцелуй! Девушка поняла, что он может управлять ею. Но ей понравилось.

Она судорожно вздохнула.

Ей и сейчас нравится вспоминать об этом поцелуе. Она с удовольствием вспоминала его тело, его крепкие руки, вспоминала, как билось собственное сердце, как он запрокинул ее голову.

И когда она собралась вздохнуть и отдаться во власть чувств, Джейк ослабил объятия. И она ослабела физически, душевно, эмоционально.