Но он был прав, что-то невероятное творилось, когда они оказывались в объятиях друг друга. Не было смысла отрицать это.
Впервые для нее забрезжила надежда, это могло сработать. Их брак не был нормальным, но что такое вообще «нормальный брак»? Она видела, что получалось, когда люди клялись друг другу в вечной любви.
Слейд хотел ее как свою жену, он привязался к Майклу, он пообещал верность и честность. И, да, он хотел ее, а она его…
— Ну скажи это, милочка. Скажи мне, что ты хочешь. Он снова поцеловал Лару, придерживая ладонью ее затылок, другая ладонь покоилась у основания ее спины. Он целовал ее, пока она не растаяла в его руках. Лара хотела его, она стонала, повторяла его имя и наконец сдалась — он мог делать с ней все, что захочет.
— Ты, — всхлипнула она, — ты, Слейд. Я хочу тебя. Я никогда не переставала хотеть тебя, я думала о той ночи миллионы раз.
Он прошептал ее имя, расстегнул молнию на джинсах и стал гладить ее тело. Она закричала, двинулась навстречу его ладони, вскинула глаза и впилась в экстазе в его горячий рот.
— Я не могу ждать, Лара, я хочу тебя прямо сейчас. Слейд поднял ее. Он возбуждал ее своими горячими поцелуями, Лара чувствовала его жадный язык и рыдала от удовольствия, обнимая его за шею и прижимаясь изо всех сил.
Чашки, соусник — все полетело на пол, когда он махнул рукой, чтобы расчистить стойку. Он усадил ее туда, они вместе стащили с него рубашку.
Лара смотрела на него — своего мужа. Она провела пальцами между его ног, по торсу, положила руки на его плечи.
— Не надо. — Он весь дрожал, схватил ее за запястья, поднес к губам и поцеловал их. — Я не хочу кончить, пока не буду в тебе глубоко. А если ты будешь касаться его, если будешь касаться…
Он задрал на ней футболку и уткнулся лицом в ложбинку между грудей. Лара застонала. Его голова откинулась; она вцепилась пальцами в его волосы.
— Мистер Бэрон.
Лара застыла с широко распахнутыми глазами.
— Мистер Бэрон. Где вы, сэр?
— Слейд?
— Ммм… Как вкусно. — Он лизал ее, покусывал…
— Слейд! — Лара нажала на его плечи. — Слейд, послушай!
— Лара! — Его руки обхватили ее, и он потащил ее на край стойки. — Подвинься ближе, детка. Вот так, моя девочка. Просто…
— Мистер Бэрон. Вы зде… О!
Женщина средних лет с приятным лицом застыла в проеме двери. Ее голубые глаза округлились от изумления. Она уставилась на Лару поверх плеч Слейда, Лара уставилась на нее. И Майкл, на руках женщины, смеялся от радости.
— Угу-гу, — лепетал он.
Лара что-то тихо пробормотала и стала сползать со стойки. Слейд схватил ее, зажав всем телом, и оглянулся на Хельгу.
О, черт!
Он тяжело вздохнул, оправил на Ларе футболку, бросил взгляд на свои расстегнутые джинсы и попытался придать лицу равнодушное выражение.
— Ну, — сказал он радостно, — разве это не здорово? Я надеялся вас представить. Хельга, это Лара, моя жена.
И, я вижу, вы уже познакомились с моим сыном, Майклом.
Если Хельга и подумала, что он странный, когда позвонил ей пару часов назад, чтобы спросить, что ест ребенок на завтрак, то теперь она решила, что он совсем спятил.
— Как поживаете, мистер Бэрон? — спросила она вежливо.
Майкл подпрыгивал на руках Хельги.
— Па-па-па, — лепетал он.
Слейд решил, что уже можно выдохнуть. Лара по-прежнему стояла как статуя в его руках, но худшее было позади. Он посмотрел на нее и изобразил самую что ни на есть очаровательную улыбку.
— Лара, — сказал он, — рад представить тебе Хельгу, мою домоп…
— Ты… ты чертов сукин сын! — выпалила Лара и правой рукой ударила его по щеке.
Слейд стоял у окна кабинета и глядел, глядя на Чарлз-ривер и стараясь не замечать своего отражения.
У него не было ни малейшего желания видеть синяк у себя под глазом. Даже через пять дней он все еще выглядел как пример плохого современного искусства.
Воистину он обрел свой путь — начал существование в новом статусе. Что может быть романтичнее, чем прижать новоиспеченную жену к стойке и быть застигнутым домоправительницей, а в результате схлопотать синяк под глазом.
Все-таки супружеская жизнь — увлекательная штука.
Он осторожно провел пальцем вокруг глаза — все еще больно. Скептическая улыбка блуждала у него на губах.
Эмоциональные протесты Хельги на финском, смех Майкла, как будто эта сцена была специально поставлена, чтобы развлечь его. Он сам, прижимающий ладонь к глазу и бормочущий, еще не в силах поверить в происходящее: «Какого черта ты сделала это?» И Лара, нос к носу с ним: «Никогда больше не подходи ко мне, Слейд Бэрон, или, клянусь, я убью тебя!»
Она гордо удалилась с ребенком. Хельга тоже гордо удалилась. А он побежал по лестнице — главный злодей, — чтобы принять душ, одеться и убраться куда подальше из собственного дома.
Слейд прислонился лбом к холодному стеклу. Что стало с его спокойным холостяцким существованием? У него было ощущение, что он живет в сумасшедшем доме. Домоправительница говорила с ним исключительно односложно, жена не притронулась к кредиткам, которые он ей оставил, и не сказала ему ни слова за неделю. Единственным человеком, который был рад ему каждый вечер, когда он открывал дверь, был его сын.
«Мой сын», — подумал Слейд, и его губы сложились в улыбку.
Удивительно, как быстро он потерял ум из-за этого комочка сногсшибательной энергии. Майкл был замечательным ребенком, жизнерадостным, активным, умным, мягкого нрава. А Слейд хотел быть одним из тех отцов, которые увешивают стену детскими рисунками при малейшей возможности.
«Сначала, — подумал он, — я должен сообщить всем, что женился». Но утро вторника вряд ли можно было считать подходящим временем, особенно для того, чтобы говорить о чем-то Джеку и Теду, его компаньонам, которые, едва вошли, сразу заинтересовались его подбитым глазом.
— Врезался в дверь, ясно? — сказал Слейд, прежде чем они успели вымолвить хоть слово.
— Как скажешь, приятель, — мигнул Джек и ухмыльнулся.
«Нет, — подумал Слейд и вздохнул. — Это не самый подходящий момент заявить: „Сюрприз! У меня есть жена, и… о, кстати говоря, у меня еще есть сын“.
И все-таки в офисе все чувствовали: что-то не так. Он окончательно осознал, как плохи дела, когда сказал Бетси, что она может стать его постоянным секретарем, если захочет, а она подняла голову, оторвавшись от бумаг, и ответила, что ей нужно пару дней подумать.
— Проклятье, — пробормотал Слейд и устало опустился на кресло.
В собственном доме для всех, кроме Майкла, он был отверженным. Он напрягся. А чья это вина?