Толпа застыла в молчании.
– Я же предупреждал – без паники! – рыкнул капитан.
Молча протиснулись сквозь толпу два матроса и выбросили труп в море. Затем процесс выбрасывания узлов и чемоданов пошел как по маслу. Люди на палубе передвигались в общем трансе.
– Выбросить седла, но оставить карабины! – распорядился на пирсе Никифоров. – Сначала передаем раненых!
Беспомощных людей переносили по сходням и передавали на руки матросам, а потом они плыли над палубой, поддерживаемые толпой. Борис прикоснулся к руке медсестры и заглянул в бездонные от усталости глаза, обведенные черными кругами.
– Позвольте, я помогу вам перебраться на пароход.
– Нет-нет, – встрепенулась она. – Я должна вернуться! Там остались еще люди! Мое место рядом с ними!
Борис переглянулся с Алымовым. Они поняли друг друга без слов: погрузка будет идти долго, за это время они успеют обернуться еще раз до лазарета и обратно. Борис подхватил на руки медсестру и понес ее по сходням.
– Мы съездим туда сами и вернемся, – прошептал он, прижимая к груди легкое, почти невесомое тело, – я вам обещаю… Со стороны Туапсе застрекотал внезапно пулемет.
– Красные! Отрезали дорогу по суше! – пронеслось по толпе.
– Мы успеем! – выдохнул Борис и передал сестру в руки матросу с парохода.
На бегу обернувшись, он заметил, как она сотворила в воздухе крест. Алымов уже сидел на подводе. Борис хлестнул лошадей и погнал их обратно к лазарету.
Еще издали увидев здание лазарета, Борис понял, что они возвратились напрасно: лазарет был пуст. Никого не было на крыльце, никто не выглядывал в окна. Видимо, какая-то войсковая часть сжалилась над ранеными и взяла их с собой. Подъехав ближе и убедившись, что никого не осталось, Борис развернул лошадей и погнал их обратно к порту, чтобы не прозевать отправку.
Не успела телега отъехать от лазарета, как по улице хлестнула пулеметная очередь. Борис привстал и крикнул, подгоняя лошадей, но пулемет шпарил, не переставая. Одна из лошадей упала в оглоблях, телега остановилась. Борис с Алымовым скатились на землю и побежали зигзагами, пригибаясь к земле и оглядываясь в поисках укрытия.
Завернув за угол, они столкнулись с большой группой безоружных казаков.
– Драпай, драпай, ваши благородия! – истошно закричал один из донцов. – Красные валят!
Борис поднял карабин, но окружавшие казаки заслоняли от него цель, не давали развернуться, а с верхнего конца улицы катились галопом под горку кавалеристы в буденовках.
– Ходу, ходу! – кричал Алымов, но плотная толпа казаков, растерянно топчась на месте, гасила всякое движение, офицеры увязли в ней, как в болоте, да бежать уже было и некуда – с одной стороны катила красная конница, а с другой – хлестал уже не один пулемет.
Красные наехали на толпу, тесня казаков конями. Борис передернул затвор карабина, но соседний казак уставился на него огромными, от ужаса желтыми глазами и вырвал из рук оружие, рявкнув:
– С ума сошел, золотопогонник! Тут тебя и кончат!
– Можно подумать, тебя пожалеют! – огрызнулся Борис.
– А что они мне сделают? Мы люди простые, – ответил казак и испуганно перекрестился.
Толпа становилась все больше – красные сгоняли в одну кучу не успевших погрузиться на корабли.
Борис нашел Алымова и пробился к нему.
Красные, тесня конями и охаживая крайних плетями, погнали все это человеческое стадо вниз, к морю. Скоро, приподнявшись на цыпочки и взглянув над головами соседей, Борис увидел бухту и спешно уходящие от берега последние пароходы. У самой пристани красные артиллеристы снимали с передков и устанавливали в боевое положение трехдюймовое орудие. Возле горизонта виднелись силуэты торопливо удирающих английских крейсеров.
Борис злобно сплюнул.
– Сволочи союзнички! – проговорил Алымов, перехватив его взгляд.
Красные, подогнав толпу пленных к краю дебаркадера, спешились, поставили пулемет, направили его на толпу и занялись какими-то непонятными приготовлениями. Спустя несколько минут смысл их действий стал ясен, и над толпой поднялся глухой стон ужаса.
– Что же они делают? – пробормотал сосед Бориса, тот самый казак с белыми от страха глазами.
– В море топить будут, – прошептал Алымов одними губами, – патронов им на нас жалко. Вот попали-то мы, Борис. А все ты, захотел перед сестрицей себя героем показать!
– Что-то я вас, штабс-капитан, не узнаю, – угрюмо ответил Борис. – Нечего причитать, снявши голову по волосам не плачут.
Сбоку дебаркадера притулилась старая проржавевшая баржа. С ней-то и были связаны приготовления красных. Распоряжался красноармейцами командир в папахе с красной лентой и ладно пригнанном кожушке, отороченном мерлушкой.
– Завальнюк! – крикнул он зычно.
И тотчас явился на зов сутулый детина с мотком веревки. Он деловито размотал веревку, оглянулся на толпу, прикинул что-то, причем работа мысли явственно отразилась в его глазах, затем взял принесенный с веревкой топор, примерился и начал рубить веревку на равные куски.
– Однако коротко будет, – озабоченно произнес маленький белобрысый красноармеец, суетясь вокруг.
– Не будет, – Завальнюк прервал свою работу и оглянулся на безмолвную толпу, – а ты не мешай, отойди от света-то, не засти… И от такого будничного его разговора толпа пленных пришла в еще больший ужас, потому что поверила в реальность происходящего.
– Вона что, – выдохнул дюжий казак справа от Бориса, – вона как дураков учат.
И, перехватив недоуменный взгляд Алымова, пояснил:
– Давеча агитатор к нам приходил от красных, листовки принес. А в них сказано, что, мол, братья казаки, бросайте оружие, выходите сдаваться, ничего, мол, вам не будет, отпустят домой, – он покопался в кармане, – нет, потерял я ее где-то, листовку эту. А сегодня чуем – дело плохо, мы и поперли как бараны сдаваться, оружие бросили. А они, значит, вон что задумали… Чуяло мое сердце, что наврут, уж больно подлый агитатор был… чернявенький, глазки бегают. Его бы за ноги да головой об стенку… А наши дурни уши развесили: войне конец! Амнистия будет! Вот и дождались… Красноармейцы принесли откуда-то две широкие доски и положили их в качестве сходней с пристани на баржу. Четверо встали по бокам сходней: двое на барже, двое на пристани. Завальнюк закончил свое дело, и командир закричал зычно:
– Выходи по двое, казаки!
Бах! – раздался выстрел в центре толпы. Красноармейцы мгновенно вскинули винтовки. Бах! – еще выстрел. Но никто из красных не пострадал.
– Что еще? – крикнул командир.