Помолчал, сделал еще затяжку и сросил:
– Так вот, скажи мне, человек, хорошо меня знающий, к какому решению я пришел?
– Ты не можешь меня простить.
– Это правильный ответ. Не могу. Теперь – ты. Точно так же, как и я, ты считаешь, что десять миллионов – твоя собственность. И точно так же, как и я, простить меня ты не сможешь. Так что же делать? И я предлагаю следующее, Стив… Как ни горько предлагать это тебе, человеку, давшему мне кров и пищу… Но ты сам установил правила игры.
Мартынов повернулся к боссу и увидел его лицо в нескольких сантиметрах от себя.
– Это наше с тобой дело. Машу ты оставишь в покое навсегда, что бы ни случилось. В противном случае – письма. А мы с тобой начинаем убивать друг друга. Теми способами, какие покажутся нам удобными. Ты в более выгодных условиях, ты дома. Я – в чужой стране. Ты при власти, я – бродяга. Твой бонус состоит в том, что у тебя есть шанс увидеть мой труп, то есть, удовлетвориться наполовину. Наполовину, потому что денег тебе не видать. Эти миллионы – гарантия будущего моей семьи. Но если я уйду, а ты вздумаешь причинить боль Маше или ребенку… Я устал повторяться, думаю, ты меня хорошо понял. ФБР не спит. Вот такая игра, Стив Малкольм. И давай закончим на этом. Правда, есть ещё кое-что, что я имею предложить тебе. Законы штата Нью-Йорк в случае моей победы, равно как и в случае победы твоей, оставляют нам мало шансов. Нас обязательно посадят, и обязательно пожизненно. Но в штате Невада те же законы позволят что мне, что тебе выйти на волю лет через пятнадцать, а то и через десять. Мне к этому времени будет пятьдесят два, тебе – семьдесят с небольшим… Но согласись, это лучше, чем преставиться на тюремном шконаре? И потом, головной офис «Хэммет Старс» находится именно в Лас-Вегасе, штат Невада… Как ты посмотришь на то, что мы поле боя перенесем в зону испытаний ядерных взрывов?
Внимательно слушающий советника Малкольм понял, что сказано всё, и поэтому теперь можно предложить свою версию будущего. Он был страшно доволен, что угадал мысли Мартенсона задолго до их оглашения, и теперь радовался тому, что в его собственных идеях не нужно делать даже поправок.
– Русская рулетка, Эндрю?
– Да, и это будет честная игра. До этого момента ты предлагал мне поиграть в рулетку, где вместо револьвера пистолет с одним патроном в магазине. Согласись, при том условии, что я, как организатор встречи, нажимать на спуск буду первым, это несколько ослабляет мои позиции?
Малкольм рассмеялся.
– Я принимаю твои условия, Эндрю… Если хотя бы капля твоих мозгов оказалась в голове зятя Роя Флеммера, я был бы самым счастливым тестем в Америке! Боже мой, если бы кто знал, как я не хочу играть в такие игры с человеком, в разуме которого не сомневаюсь!..
– Видимо, тебе следовало подумать об этом задолго до того, как ты отдал приказ о моей ликвидации…
– Да, дела… – поморщился Малкольм. – Хотел бы я вернуть время назад. Но, раз уж мы такие неприступные с тобой, мой мальчик… Ты понимаешь, что процент вероятности твоей победы – один к ста?
– Стив, ты только что восхищался моим мозгом. Разве я могу не понимать этого?
– Понятно… Чёрт возьми… Тогда попробуй оценить мои дополнительные условия.
Малкольм посмотрел вокруг. Как все изменилось… С другой стороны, что изменилось-то? Что изменилось за эти двадцать пять лет? Четверть века назад он предложил советскому боксеру Виктору Малькову выступить на профессиональном ринге и посулил ему за это три миллиона. Русский обвел его вокруг пальца и обеспечил будущее своему ребенку. Неважно, что Артур Мальков не воспользовался богатством, предоставленным ему отцом. Главное, что его отец сделал все возможное…
Вокруг те же люди, разве что одеваются ныне по-другому. Да русские приезжают в США когда захотят. Оттого, наверное, и жить стало сложнее.
– Ты, конечно, помнишь условия, на которых Мальков-старший накопил для своего сына десять миллионов, – глухим голосом заговорил Стив. – Ты знаешь все подробности этого дела… Теперь отойдем ненадолго в сторону, чтобы тебе была до конца ясна моя мысль.
Вынув сигареты, Стив закурил сразу после того, как Мартенсон затушил окурок.
– Десять миллионов… Что бы ты ни говорил, Эндрю, часть этих денег все-таки не принадлежит тебе. Те три миллиона, которые ты должен был отдать Артуру Малькову – это, безусловно, твои деньги. И я на них не претендую. И что бы ты ни говорил о моральной стороне дела, как бы ни высчитывал моральный ущерб от причиненных тебе неудобств, семь миллионов долларов – слишком большая сумма. Я уверен, что в глубине души ты думаешь так же, да только не в силах сказать это вслух по причине ненависти ко мне. Однако ты сам предложил честную игру. Почему бы тебе не следовать её правилам? Я согласен переехать в Вегас. И я перееду сразу после нашего с тобой разговора. Я буду ждать тебя там во всеоружии. Но вот эти семь миллионов…
Малкольм почесал висок, и Мартынов только сейчас заметил, насколько Стив стар.
– Эндрю, ты должен положить семь миллионов долларов в банк с правом получения этих денег ровно через один год. Раньше этого срока банк по условиям заключенного договора деньги не выдаст никому. Однако через год наступит срок, когда кто-то из троих – либо ты, либо я, либо твой сын – получит возможность снять эти деньги со счета и распорядиться ими по своему усмотрению. Сколько лет твоему сыну?
– Почему ты решил, что у меня сын? – спросил Мартынов.
– У таких, как ты, рождаются только сыновья. Твой род рождает только воинов. Дополнительным условием договора с банком будет следующий пункт: если ни Стив Малкольм, ни Эндрю Мартенсон до совершеннолетия твоего сына не явятся, чтобы получить семь миллионов долларов, эти деньги становятся собственностью твоего сына. Но для этого, как ты понимаешь, нужна дактокарта твоего ребенка. Мы остановим войну на одну неделю. За это время ты получишь документы и поместишь семь миллионов долларов на счет в Bank of New York. Если ты сядешь, деньги получит твой сын. Если ты умрешь, а я выживу, деньги заберу я. Если мы умрем оба, хозяином семи миллионов и набежавших процентов опять-таки станет твой сын. Как видишь, здесь позиции твоей семьи гораздо сильнее моих. Кажется, это немногим отличается от того договора, разбирать последствия которого ты и был направлен в Россию, верно, Эндрю?
Андрей покусал губу и посмотрел в небо.
Он только сейчас понял, насколько был неправ. Вряд ли сейчас найдется в Америке хотя бы один, кто пожелает стать полноправным участником этого разговора.
– Ты просто не представляешь, Стив Малкольм, какое сожаление я буду испытывать, убивая тебя.
– Я мог бы сказать то же самое, но вряд ли стоит повторяться. – Президент «Хэммет Старс» встал, подождал, когда пиджак его освободится и встряхнул его, сбивая пыль и травинки. – Право заключения договора с банком я предоставляю тебе. Ты выслушал мой план и, если согласишься, учтешь и мои интересы. Ты ведь не из тех, кто обманывает. Так как?