– Ничего, теперь некоторое время придется тебе пожить в подполье. Возможно, потом перейдешь в криминальные журналисты, – усмехнулся Сергей.
– Это точно. Как у нас говорят, криминалыцики живут либо на ментовских, либо на бандитских «сливках».
– Это как?
– Да всякие там журналистские расследования бывают только в голливудских фильмах. А на самом деле всем журналистам кто-нибудь сливает информацию. Иногда это менты, а чаще твои коллеги. Я не знаю этой кухни, понятия не имею, чем они руководствуются, но так уж есть. Именно поэтому журналистов так часто убивают. Кстати, я вот как журналист не могу удержаться, чтобы не спросить: ты был на войне, значит, и убивать приходилось?
– Да уж пришлось.
– А правда, что первого человека убивать страшно, а потом привыкаешь?
– Это как у кого. По-разному случается. …Своего первого человека Сергей убил в Бендерах. Город был полностью погружен в хаос, на улицах орудовали доблестные молдавские национальные гвардейцы. На одной из улиц он увидел троих – таких, что просто пробы ставить некуда – с золотыми цепями на шеях, и как потом оказалось – у всех троих был полон рот золотых зубов. Они обосновались в каком-то закутке. Двое радостно ржали, по очереди прикладываясь к бутылке коньяка. Они, эти бутылки, стояли рядом во множестве. Видимо, национальные гвардейцы бомбанули какой-нибудь магазин. Третий доблестный боец за молдавскую независимость насиловал девчонку, завалив ее на асфальт. Кричала девчонка не по-русски. Двое были так увлечены зрелищем изнасилования, что даже не почувствовали опасности.
Потом Сергей сам удивлялся, что все случилось так легко. Но дело-то в том, что уже несколько дней он воевал в этих чертовых Бендерах и много чего насмотрелся. А до этого наслушался рассказов беженцев. Поэтому все вышло как-то само собой. Казак приблизился шагов на десять и сказал ровным голосом:
– Ну что, ребята, хорошо отдыхаем?
Они обернулись – в их глазах читалось невероятное изумление. В смысле, кто это посмел здесь что-то вякать? Автомат Сергея коротко плюнул огнем, и двое отлетели к стене, отброшенные мощной очередью.
Третий, кажется, так и не понял, что произошло.
– Вставай, приятель, потрахался и хватит, – бросил ему Сергей.
Тот вскочил, забыв надеть штаны, и увидел картину маслом: глядящее на него дуло автомата.
– Не надо, не надо… – забормотал он, сверкнув полным набором золотых зубов. – Деньги хочешь? На, возьми…
– А я и так возьму, – Сергей снова нажал на курок. Вот, собственно, и все. Где-то рядом стали садить автоматы – и не было времени посмотреть, что же с девчонкой, ни вдумчиво пошарить по карманам молдаван. Пришлось идти воевать.
Алене он ничего этого не рассказал. Как сказал ему как-то ветеран еще той, великой войны, люди, побывавшие в боях, делятся на две категории. Одни очень любят рассказывать про войну, другие не рассказывают никогда. Казак, видимо, принадлежал ко второй категории. По той причине, что все это дело ему не слишком понравилось. Правда, с войны Сергей так и не сумел вернуться. Так и продолжал воевать.
Все это промелькнуло в памяти Сергея, и, как видно, выражение его лица сильно изменилось, потому что Алена поглядела на него с некоторым беспокойством. А потом вдруг выдала:
– Мне раздеться?
Не дожидаясь ответа, встала и заблокировала дверь купе. Потом скинула туфли и медленно стала снимать блузку, под которой ничего не оказалось. Грудь у нее была небольшая, с темными сосками. Так же неторопливо она стянула брюки и все остальные причиндалы. И встала чуть ли не по стойке «смирно».
Сергей раздевался так же быстро, как и одевался. Он подошел к Алене и крепко сжал ее соски. Толкнул на кровать, навалился сверху и с размаху вошел в нее. Девчонка лежала неподвижно, чуть приоткрыв губы. И эта нарочитая покорность возбуждала больше, чем самые страстные ласки. Излившись, Сергей перевернулся на спину и властно придвинул ее голову к своему паху. И тут же почувствовал нежные касания ее языка… Вскоре, поставив Алену на колени, он снова в нее вошел.
Успокоились они уже где-то за Волховстроем. Алена оделась и начала приводить себя в порядок перед зеркалом.
Пока она этим занималась, Сергей задумался. Получалось, что журналисты – тоже интересный народ. Как-то так уж сложилось, что в последнее время ему не приходилось иметь дело с нормальными людьми. В смысле с обычными. Теми, кто живут тихо и мирно и не ищут приключений на свою задницу. А у тех, кто ищет, психология тоже специфическая. Сергей вспомнил своих коллег, друзей и знакомых. Ну хоть выставку монстров из них устраивай. Впрочем, может, такая уж у него судьба? Вон в военкомате, когда туда прибыл офицер за пополнением, он только глянул на Сергея, так сразу сказал:
– Вот этого – ко мне!
А ведь ребят было много, а взяли его одного. Хотя были там и поздоровее, и поспортивнее. Вот так и началась веселая жизнь. Интересно, а могла ли она стать другой? Ну, пошел бы в менты. Так ведь там тоже разные люди есть. Вон капитан Гориков из петрозаводской уголовки. Жена ушла, в квартире голые стены, а ему плевать. Ему бы только по городу бегать, ловить всякую шпану. Наверно, Сергей стал бы таким же. На самом-то деле в бандиты он попал совсем не из-за денег. Просто так сложилось. Но ведь прижился! И если тот старлей из учебки его вычислил, значит, это не армия ему мозги покорябала. Значит, это судьба такая.
Тем временем Алена снова превратилась в самоуверенную столичную штучку. Она повернулась к Казаку:
– Ты знаешь, я уже начинаю думать: не так уж плохо, что я ввязалась в это приключение.
На вокзале Сергея, разумеется, встречали. К нему подошел парень с типично боксерской фигурой.
– Казак? Мне велено вас встретить.
Это был человек от питерских друзей Ишмуратова. Парня, видимо, предупредили, что приедет серьезный человек, но он не слишком врубался в происходящее. Девица, тащившая в руках камеру в чехле, как-то не укладывалась в его представления о том, как должны выглядеть доверенные лица авторитетного человека. Парень даже с медвежьей грацией попытался проявить галантность и взять у Алены съемочный аппарат, но та не позволила. Еще бы! Оставшееся после постельных забав время она с восторженным кудахтаньем изучала устройство этого прибора. Как понял Сергей, это была сверхсовременная цифровая камера. Таких аппаратов мало даже у представителей самых крутых телеканалов. В общем, журналистка не хотела выпускать из рук такую замечательную игрушку.
Они прошли бескрайними стеклянными просторами Ладожского вокзала, на котором Сергею бывать еще не приходилось. Когда на поезде переезжали Неву, он наконец-то понял, что прибудет не на знакомый Московский вокзал, откуда выйдешь – и окажешься на Невском, в самом центре питерской жизни. Привезли куда-то не туда. Сергей вертел головой, пытаясь понять, где находится. Вокруг простирались какие-то совершенно незнакомые районы, не внушающие никакого оптимизма.