– Да-да, конечно. Не думайте, что если мне уже стукнуло семьдесят, я впал в старческий маразм. Не дождетесь! Просто обычно люди ко мне опаздывают, потому что не могут найти место, где поставить машину. Судя по вашему спокойному виду, вы оказались умнее и прибыли на метро. Так вот, я решил выгулять в Михайловском парке Иннокентия. И что вы думаете? Там все нас знают, а тут подходит какой-то молодой и глупый мент и начинает кричать, что с собаками вход в парк запрещен. Кем же надо быть, чтобы перепутать собаку с русским дымчатым котом! Я ему и сказал: где в ваших правилах написано что-либо о котах? Но он оказался ужасно тупым молодым человеком. Пока я с ним спорил, прошло время…
Болтая таким образом, Максим Лазаревич с поразительной резвостью взбежал чуть ли не под самую крышу. Алена к концу подъема дышала несколько учащенно, а у старика даже дыхание не сбилось.
Он отпер дверь и пропустил гостей в большую трехкомнатную квартиру. Судя по всему, она была из тех, которые создавали еще при советской власти в домах, прошедших капремонт – когда от дома оставляли одни лишь стены, а внутри все делали по-новому. Таких домов в городе не слишком много – в те времена было дешевле натыкать в спальном районе несколько многоэтажек, нежели отремонтировать одно старое здание. Это теперь многие готовы платить бешеные деньги за жилплощадь в центре города.
Хозяин пригласил гостей в большую комнату, за окнами которой шумела-гремела Большая Конюшенная.
– Вот, говорят, шумно. А мне нравится городской шум, это мой город, я отсюда никуда не уеду, – прокомментировал хозяин.
На первый взгляд обстановка выглядела скромно. Но это только на первый взгляд. Пару лет назад Алена, подрабатывая в глянцевом журнале, писала большую статью про антикварные салоны. За время работы над материалом она поднабралась кое-каких знаний. Так вот, в гостиной стояла старинная мебель. Не в стиле плебейского «мещанского модерна», которым в городе забиты все комиссионные магазины и который продавцы втюхивают богатым придуркам, увлеченным возникшей в последнее время модой на ретро, нет, это была очень качественная, со вкусом подобранная обстановка в стиле «серебряного» века – хоть снимай здесь фильм из жизни Александра Блока или очередной сериал про социалистов-революционеров и их идейных противников – жандармских полковников.
На стене висели картины. Одна из них привлекала внимание более других. Очень уж знакомое что-то.
– Филонов, – прокомментировал Максим Лазаревич.
– Подлинник? – спросила Алена.
– Копий не держу. И представляете, я ее купил в обычной комиссионке. Понятное дело, еще в советские времена. Всего-то за тысячу рублей. Сколько она стоит теперь, мне просто страшно подумать. Ну, вы посидите, а я покормлю Иннокентия и принесу вам чай…
Старик ушел на кухню.
– Слушай, а ведь у него обычная дверь. Не железная. И замок какой-то дрянной. А тут миллионы на стенках, – сказала журналистка.
– Ты знаешь, как мне объяснили знающие люди, куда безопаснее грабить квартиру начальника ГУВД или прокурора города, чем его. Тот, кто это сделает, больше трех дней не проживет. Если бандиты не найдут, то воры – уж точно.
Максим Лазаревич был в самом деле весьма известной фигурой в определенных кругах. Свою славу он приобрел еще в те легендарные времена, когда на дворе стояла советская власть, а прилавки промтоварных магазинов не радовали глаз обилием ассортимента. Растущие потребности советских людей оставались неудовлетворенными. Но природа не терпит пустоты, и в качестве альтернативы скудному белому рынку появился черный. На него поставлялись разные товары – и привезенные из-за границы, и состряпанные в подпольных мастерских, и, так сказать, смешанные. К примеру, как-то швейное объединение имени Володарского пошило из финской материи вполне приличного вида джинсы. В торговой сети они должны были продаваться по сорок рублей штука. Разумеется, ни в какую торговую сеть эти штаны не попали. Все скупили дельцы теневого бизнеса. Они провели над джинсами нехитрую операцию: нашили и наклепали на них лейблы фирмы «Монтана». В те времена народ не глядел на качество – всех завораживал именно заграничный лейбл. Поэтому джинсы с успехом продавались на «галере», любимом мете сбора фарцовщиков при застое, по сто пятьдесят рэ и выше.
Какое отношение Максим Лазаревич имел к теневой экономике, никто точно не знал. Зато всем было известно другое. Этот человек являлся совершенно уникальным кладом информации. В буквальном смысле он знал все. Кто откуда какой товар привез, натуральный товар или паленый. К тому же к Максиму Лазаревичу можно было обратиться с тем или иным вопросом, который он мог, позвонив по телефону, благополучно разрулить. Впрочем, этот человек торговал не только информацией и посредническими услугами. В каком-то смысле он являлся тогдашним бизнес-консультантом. На основе огромной базы данных, хранившейся в его голове, он давал консультации, проводил обзоры рынка и маркетинговые исследования. Тогда всех этих слов никто не знал, но дело ведь не в словах. За свои услуги с одних старик брал большие деньги, с других – не брал вовсе. Как подозревал Сергей, он работал в том числе и на Комитет или на ОБХСС. А может, и на тех, и на других. Все правильно. Если есть явление – надо держать его под контролем. Когда в начале восьмидесятых появились первые бандиты, желающие урвать кусочек с цеховиков, Максим Лазаревич пригодился и им. Впрочем, с ворами у него тоже были давние и теплые взаимоотношения.
Последовавшая смена общественного строя не умалила значения Максима Лазаревича. Скорее наоборот. Он великолепно разбирался в сложнейшей системе подводных взаимоотношений, возникших на стыке бизнеса, криминала и политики. Ходили слухи, что именно полученная от него информация стояла за многими громкими скандалами, которые самозабвенно обсасывали городские газеты. К примеру, говорили, что именно по его наколке «антикварный» отдел ГУВД вышел на взломщиков, укравших картины из Русского музея.
Может, так оно и было, может, и не так. Не это главное. Суть-то в другом. В какой-то мере Максим Лазаревич являлся коллегой Сергея – в том смысле, что выяснял, соображал и распутывал. Вот только если Казаку для этого приходилось бегать, высунув язык, а иногда и попадать в передряги с применением разного вида стрелкового оружия, то Максим Лазаревич обходился без таких ковбойских методов. Выйти на него было непросто. Но все-таки Рыбак или его босс вышли. Хотя, может, и тут помогла невидимая рука Конторы.
Старик прикатил в комнату столик, на котором стоял чай и бутылка «Вана Таллина».
– Люблю я этот ликер, – сказал Максим Лазаревич. – Вот только настоящий купить трудно. Спасибо, друзья из Эстонии не забывают старика. А то ведь и у них, чтобы купить настоящий, а не подделку для туристов, нужно места знать. Эх, все вырождается. Ну, ладно, молодые люди, я думаю, вы пришли не для того, чтобы слушать брюзжание старого еврея. Вас рекомендовали очень хорошие люди. Поэтому я готов вам помочь, если это в моих силах.
– Нас интересует фонд «За доброе соседство», и господин Жуков в частности.
– Ох, этот фонд. Вы знаете, это очень даже забавно. Вы мне поверьте, я старый еврей, я много чего видел в этой безумной жизни. Но я так и не понял, что все-таки им надо…