— Стоп! Думаю, что разработку деталей мы вполне можем доверить Адольфу Богдановичу, — он кивнул Самоедову, — в конце концов, на то он и специалист, и меру своей ответственности должен понимать. Как и необходимость реабилитироваться за свои просчеты.
Долговязая фигура Самоедова съежилась на стуле, он постарался сделаться как можно более незаметным.
— С этим все. Второе! — с нажимом продолжил Бергамов. — За приятными вещами мы должны не забывать и о главном. Задачу очистки страны от ненужных отбросов общества никто не отменял. Смею вас заверить, и не отменит.
Бергамов снова закурил и с наслаждением выпустил тонкую струйку ароматного дыма.
— Пора подумать о реализации резервного плана. Детали вам известны. Аркадий Игнатович, что с приобретением железнодорожного состава?
— Поезд практически готов, — с готовностью вскочил Телегин, — гэдээровский двойной локомотив из государственного резерва, заблаговременно списанный нами через подставных лиц еще два года назад. Подвижной состав, то есть вагоны, уже предоставил Алексеенко из путей сообщения. Десять купейных, два почтовых, четыре плацкартных с разобранными перегородками. Все они уже находятся в депо под Пензой, там пока осуществляются профилактические работы по ходовой части, покраска в соответствии с задачей. Осталось не более недели до полной готовности, за это же время туда завезут полученное по гуманитарке оборудование — оно уже растаможено в Ленинградском морском порту.
Удовлетворенно кивнув, Бергамов перевел взгляд на Додоева:
— Казбек Магомедович?
— Профсоюзы у меня вот где! — Додоев сжал костистый кулак. — Вы же знаете, Самсон Эдуардович. Никаких забастовок, заставлю поставить на линии лучших людей, поезд пулей полетит! Зеленый свет, клянусь честью!
Бергамов задумчиво побарабанил пальцами по столу, докурил сигарету и затушил окурок в массивной хрустальной пепельнице, изображающей штурвал.
— Ну все, товарищи, — сказал он с упором на последнем слове, — за дело. Действовать жестко, решительно, не отступая ни перед чем. Это наш последний шанс. Обосремся — значит, мы не способны вершить великие дела, недостойны тех воистину великих задач, которые сами перед собой поставили. И не видать нам ни власти, ни, сами понимаете, — денег. Время не ждет!
Он внимательно посмотрел на соратников. Телегин с Додоевым решительно кивнули, Самоедов задержал дыхание.
— Вольно! — улыбнулся Бергамов одними губами, отодвинул стул и направился к выходу на палубу.
Уже взявшись за полированную медную ручку двери, он бросил напоследок через плечо:
— Учти, Самоедов, — пока эта сволочь Меньшиков не сдохнет, приказа о реализации резервного плана я не отдам.
Телегин с Додоевым поднялись и молча вышли вслед за Бергамовым.
Самоедов стиснул зубы и зажмурился.
Покрышка, которую поставил на «Вольво» шиномонтажник из «заброшенного марсианского города», оказалась кривой. На скорости выше ста машину начинало мелко трясти, и Роман, матерясь, сбавлял скорость. Но ехать обратно и ругаться с жуликоватым бездельником не хотелось, поэтому он добрался до дома, принял душ и, поставив перед собой небольшой пластмассовый тазик с салатом от «Грин Крест», уставился в телевизор, не забывая при этом трудолюбиво работать вилкой.
На кухне уже посвистывал чайник, по телевизору показывали «Людей в черном», за окном был теплый субботний вечер, в общем — полная благодать и спокойствие. Образ девушки, которая так удивила и заинтриговала Романа, на время трапезы слегка померк и отдалился, тем более что на экране в это время здоровенный таракан карабкался на башню, держа под мышкой главную героиню.
Через некоторое время салат в тазике закончился, люди в черном прекратили свои ужимки и прыжки, и Роман, сходив на кухню за чаем, нацелился смотреть новости.
Много раз он спрашивал себя: ну что я пялюсь в этот ящик? Что я хочу увидеть в этих новостях? Ну, покажут очередного застреленного банкира или толстомордого оборотня в погонах, которого его же начальники сдали спецам за какую-нибудь провинность…
Однажды Роман решил досконально прояснить для себя эту тему.
Разборка была короткой и привела к вполне очевидному и слегка неприятному выводу: Роман обнаружил, что подсознательно ждет событий, которые были бы не менее эффектными, чем нью-йоркский кошмар одиннадцатого сентября.
События, которые в тот день сотни раз повторялись на экранах всего мира, настолько задрали планку впечатлений, что какой-нибудь очередной захват заложников волновал не больше, чем репортаж о наложении штрафа на алкоголика, перешедшего улицу в неположенном месте.
Неужели я настолько циничен и жаден до кровавых зрелищ? — спрашивал себя Роман. И, покопавшись в собственной душе, отвечал: да вроде бы нет…
Тогда в чем же дело? И ответа не было.
Слегка утешало, что, изучая себя на предмет информационных пристрастий, Роман с умилением наткнулся на наивную мечту о поимке и уничтожении главного злодея Земли, от которого происходят все беды. И, конечно, это был бы вовсе не какой-то там Бен Ладен.
Или, например, на Луне вдруг обнаружилась бы действующая база пришельцев…
В общем, Роман решил больше не лезть себе в душу, потому что ничего вразумительного найти там, по всей видимости, не получится, и продолжал регулярно смотреть новости в ожидании неизвестно чего.
На экране завертелся голубой шар в окружении появляющихся и исчезающих колец, и молодой диктор сказал:
— В начале выпуска мы покажем репортаж о чрезвычайном происшествии в Санкт-Петербурге.
Диктор исчез, а на экране появились черно-белые кадры, сделанные камерой слежения.
— В петербургском банке «Петробабки», — прозвучал голос за кадром, — произошло ограбление. Неизвестная женщина с поясом шахида…
Роман подскочил, облился чаем и впился взглядом в экран, как оголодавший вампир в горло бедной сиротки.
Съемка была некачественной и напоминала быстро сменявшие друг друга черно-белые слайды, но Роман сразу узнал в идущей по коридору фигуре ту самую бесформенную женщину, за превращением которой в молодую красавицу он наблюдал из щели между гаражами.
Потом появилось изображение с другой камеры, и Роман увидел эту же женщину, стоявшую посреди просторного кабинета. Человек в костюме передавал ей какие-то пачки, скорее всего — деньги. Напоследок показали несколько мутных кадров, на которых женщина выходила из банка и садилась в уже знакомый Роману «Москвич».
На экране снова возник диктор, который бодро сообщил, что добыча неизвестных, но изобретательных злоумышленников, использовавших в своих целях несчастную пожилую женщину, составила двести тысяч долларов. И на этой мажорной ноте Роман выключил телевизор.
Уставившись перед собой остановившимся взглядом, он пробормотал: