…Крюк, на котором болталась «груша», оторвался неожиданно. Тяжелый мешок с песком рухнул на покрытый резиной пол, гулко звякнув крепежными цепями. Наиль в последний момент успел отпрыгнуть в сторону и тем спас свои ноги от травмы. На секунду застыв от неожиданности, татарин впервые на памяти Артема грязно выругался, дважды пнул «грушу» ногой, после чего резко упал на одно колено и провел «прямой добивающий в переносицу». Только затем, пошатываясь от дикой усталости, поднялся на ноги, обернулся и увидел сидящего у стены Артема.
– Привет, – глухо буркнул Хитрый, на ватных ногах направляясь навстречу. – Ты че сегодня так рано возник?
– А ты? – Артем многозначительно посмотрел на рухнувший мешок. – Кого это ты за глаза так уделывал?
– Я бы тоже… хотел это знать, – Наиль присел рядом на скамейку, вытянул ноги, оперся стриженым затылком о стену и на секунду изможденно прикрыл веки. Прошептал, едва шевеля губами: – Очень бы, бля, хотел!..
– Скажешь, что случилось, или сие страшная профессиональная тайна? – серьезно спросил Артем, не спуская глаз с обросшего длинной колючей щетиной лица Хитрого.
– Тебе – скажу, – после продолжительного молчания сказал Наиль. Их с Артемом взгляды пересеклись. – Вчера вечером пятеро наших, «карельских», пацанов поехали на стрелку с залетными бакланами. Там и остались. Все. В винегрет покрошили. – Хитрый с усилием сглотнул. – А сегодня… утром… еще двоих бригадиров в упор расстреляли в джипе, прямо на Большой Монетной. Менты стоят на ушах, хватают пацанов на квартирах, колют – с кем, из-за чего разборка.
– Значит, даже толком не ясно, кто наехал? – без особого сочувствия спросил Артем, уже прикинув, что Наилю – как окончательно выяснилось, одному из активных членов могущественной «карельской» группировки – сейчас хватает и своих проблем. К тому же обращаться за помощью к бандиту, группировка которого фактически находится в состоянии войны, просто глупо. Придется искать другой вариант.
– Голяк, абсолютно. Эти твари даже не обозначились, – мотнул головой Хитрый. – Ясно одно – залетные. Все наши питерские авторитеты как узнали о мочиловке – сразу заявили, что не в теме. Да и повода для войны в городе сейчас нет. Гастролеры работали. По свидетельствам барыг – как минимум пятнадцать-двадцать быков, в спортивных костюмах, с волынами – и сплошь на черных пропыленных «девятках». Как мы десять лет назад, – презрительно фыркнул Наиль. – Наехали по беспределу, сразу на два наших рынка, стрелку чуть ли не в центре города забили – и давай мочить! Вконец отмороженные, никакого страха! На что эти падлы рассчитывают – не понимаю. Видать, совсем нюх утратили. У себя в Мухосранске ужаса нагнали, всех барыг к ногтю прижали, тесно стало. Масштаба захотелось, денег серьезных. Вот и решили нас, как сявок, мамаевым наскоком, кровью на испуг взять… Заглотить кусок пожирнее и свалить. Или вообще в Питере закрепиться. Да только кто им, убогим, даст?! Эти уроды, прикинь, даже представления не имеют, с кем решили воевать!!!
– И тем не менее пока счет семь-ноль в их пользу, – спокойно напомнил Артем. – Ну ладно, Наиль. – Грек поднялся, легонько ткнул измочаленного, как-то сразу потемневшего лицом бандита кулаком в плечо. – Пойду я, пожалуй. Удачи тебе. В смысле – разобраться с этими гоблинами по понятиям. Живы будем – увидимся.
– Слышь! Погоди, – татарин окликнул Артема. – Ты чего приходил-то?
– Так, – небрежно пожал плечами Артем. – Шел мимо, дай, думаю…
– Не лепи горбатого, слышь, – покачал головой Хитрый. – Меня ты искал, я чувствую. Интуиция. Что, скажешь – не так?! – спросил с нажимом бандит, внимательно наблюдая за реакцией партнера по тренировкам.
– Ты ошибаешься, Наиль, – без тени робости ответил Артем. – Ну, сам подумай, какие у меня, скромного повара, могут быть к тебе дела?
– А кто знает, – уже чуть изменившимся, почти нейтральным тоном заметил Наиль. – Вчера ты – борец, сегодня – повар, а завтра – пацан «тамбовский». Жизнь – штука сложная…
Хитрый с прищуром взглянул на скалой возвышающегося над ним атлета. На его могучем торсе была надета отнюдь не случайно расстегнутая на три верхние пуговицы песочного цвета хлопковая рубашка, явно на пару размеров меньше, чем нужно. Заинтригованный, Наиль еще раз внимательно, с ног до головы, оглядел Артема и тут же обратил внимание на еще одну несуразность – на его ногах, обутых отнюдь не в сандалии, а в легкие синие кроссовки, не было носков! Да и выглядел бывший КМС по самбо при ближайшем рассмотрении явно напряженным, если не сказать больше – задерганным. С темными пятнами под глазами. Этому, так же как и неурочному дневному визиту в клуб, обязательно должно было быть обьяснение.
Однако получить ответы заинтригованный Хитрый не успел.
– Да, жизнь – штука не простая, согласен. Но некоторые моменты все-таки не меняются даже под воздействием обстоятельств. И я могу сказать совершенно точно, Наиль – в качестве бандита… так же как в качестве мента ты меня никогда не увидишь, – с вдруг проявившейся в голосе жесткостью заверил своего визави Артем. – Пока. Береги себя.
По чуть изогнувшимся уголкам губ «карельца» и холодному блеску в его черных глазах он понял: длившимся между ним и Хитрым более двух лет условно-приятельским отношениям неожиданно пришел логичный конец. Слова сказаны, точки расставлены. Наверное, так даже лучше. Дернул же его черт искать помощи у Наиля! Совсем башня съехала после предательства Лакина. Решил действовать от противного: если хороший оказался плохим, то плохой вполне может оказаться хорошим. Туфта это! Так не бывает! Бандит не может быть «хорошим» потому, что ваши коммерческие интересы не пересекаются, потому что ты с ним давно знаком и при встрече он первый с улыбкой протягивает тебе руку. Бандит – он и есть бандит. Это не профессия, а образ жизни. Точнее – диагноз.
Ругая себя последними словами, Артем вышел из зала, спустился на первый этаж спорткомплекса и, миновав круглосуточно дежурящего на входе охранника, знавшего его в лицо, а потому пропустившего в здание без пропуска, вышел на улицу. Сбежал с крыльца и – остановился как вкопанный, сунув руки в карманы джинсов. Потому как совершенно не представлял себе, куда ему идти и у кого искать убежища. Еще полчаса назад, по дороге в зал, Артем пришел к решению, что член одной из ОПГ весельчак Наиль Хитрый – это его последний шанс. Нет, ошибочка вышла. Последним шансом выпутаться был офицер ФСБ Макс. Скотина и предатель.
Может, действительно пойти и сдаться ментам? Признаться в убийстве опера, по приказу озернинского чиновника Киржача вломившегося среди ночи в квартиру Ани; в том, что это именно он, пытаясь выбить оружие из руки сухопарого, заставил того нажать на спусковой крючок; в том, что возле сожженного боевиками того же Киржача дома родителей, где в адском пламени погибли отец и сестра, заметив метнувшегося навстречу с вполне конкретными намерениями сотрудника милиции в штатском, бросился наутек, рискуя при этом получить пулю в затылок… Добровольно сесть в вонючую камеру изолятора, к уркам и бомжам, и там, уже ни от кого не бегая, жевать тюремную баланду и терпеливо дожидаться, пока лишившаяся ребенка Анюта и тетя Катя дадут показания. А менты во время ночных «допросов» вынесут все зубы и напрочь отобьют почки, мстя за убитого опера.