Пацаны, жуя жвачку, бдительно следили за мной, Рита время от времени горестно вздыхала, а Вареный наконец нашел пульт от телевизора и сел боком ко мне, уставившись в ящик.
Рита приоткрыла глаза и слабым голосом простонала:
- Сделай потише… Там по какой-то программе «Крестный отец» идет.
- Да ну? - обрадовался Вареный и стал нажимать кнопки на пульте, пытаясь найти нужный канал. - А по какой, не помнишь?
- Нет… - отозвалась Рита. - Кстати, этот ваш Знахарь на молодого Аль Пачино похож.
Я с удивлением взглянул на нее, а братки вместе с Вареным - на меня.
Уж никак я не был похож на чернявого макаронника Аль Пачино. Интересно, что она имела в виду?
Я посмотрел на Риту и увидел, что она, воспользовавшись тем, что все трое недоверчиво разглядывали меня, пытаясь найти в моей славянской внешности сходство со знаменитым актером, делает мне какие-то знаки. Двигая бровями и вращая глазами, Рита быстро указала мне пальцем на дверь в туалет и снова притворилась умирающей лебедью.
- Да ну, - презрительно сказал Вареный, - какой он Аль Пачино! Тот черный, как хачик, а этот - белобрысый. Ничего похожего.
- Я имела в виду - если его покрасить, - сказала Рита и еще раз метнула яростный взгляд в сторону сортира.
- Ну если только покрасить…
Моя голова между тем работала как компьютер, который пытается завести на посадку одновременно четыре «боинга». Причем - зимой, в тумане и ночью.
Аль Пачино… «Крестный отец»… Туалет…
Туалет!
Точно - туалет!
Ну я тупой! Мог бы и сразу врубиться. Я посмотрел на Риту и увидел, что она едва заметно улыбнулась, поняв, что я догадался, что она имела в виду.
Я нахмурился, поерзал в кресле и сказал:
- Слышь, Вареный, а как тут у вас насчет сортира?
- У нас - нормально. А у тебя что - медвежья болезнь началась?
Братки заржали, а Вареный, держа руку на засунутой за пояс пушке, встал со стула и сказал мне:
- Иди в эту дверь. И не надейся, окон там нет. Можешь попробовать свалить через унитаз, я не возражаю.
Братки снова заржали, а Вареный, вынув пушку, многозначительно помахал ею перед моим носом и сказал:
- Давай, шевелись. И без фокусов.
Я медленно встал с кресла и направился к туалету. Открыв дверь, я оглянулся на Вареного и спросил:
- Это ничего, если я закроюсь? А то как-то неудобно…
- Закройся, закройся, - снисходительно ответил Вареный, - а то еще навоняешь нам тут…
Я вошел в туалет, заперся на задвижку и стал греметь крышкой унитаза и стульчаком. Потом я затих, потом натужно закряхтел и с помощью языка издал несколько специфических звуков, что вызвало в комнате взрыв хохота.
- Ну точно, медвежья болезнь! - раздался голос Вареного. - Слышь, ты там только стены не забрызгай!
Братки зарыдали от смеха.
А я в это время осторожно снял крышку бачка и увидел там…
Все было почти как в кино.
На дне бачка лежал длинный полиэтиленовый сверток, замотанный скотчем. Я подтянул рукав пиджака и вынул его из воды. Когда я размотал скотч, в моей руке оказался черный увесистый «магнум» с глушителем. Я нажал кнопку на рукоятке, и на мою ладонь выпала полная обойма. Вбив ее обратно, я передернул затвор, встал лицом к двери и тихо отодвинул шпингалет.
Братки продолжали ржать. Тогда я спокойно открыл дверь, держа пистолет перед собой, и, когда они повернулись ко мне, быстро выстрелил два раза. Оба братка повалились со стульев, не успев убрать с физиономий гримасу смеха, а Вареный застыл, протянув руку к пушке, которую неосмотрительно положил перед собой на журнальный столик.
- Я же говорил, что ты сдохнешь, - сказал я ему, целясь в лоб. - Говорил?
- Го… говорил… - пробормотал Вареный, косясь одним глазом на мой пистолет, а другим - на свой, лежавший перед ним на столике.
- А ты не верил. И зря. - Я нажал на спуск. Голова Вареного дернулась, он закрыл глаза и рухнул на пол.
Пистолет работал абсолютно бесшумно, и было слышно только, как в нем с лязгом двигаются детали. Я выстрелил еще три раза, для гарантии, и посмотрел на Риту, которая хладнокровно следила за происходящим.
- Давай кричи, чтобы те двое прибежали, - сказал я, и Рита завизжала так, будто нашла у себя в трусах скорпиона.
Я отскочил в сторону и спрятался за дверью как раз вовремя, потому что через несколько секунд дверь с шумом распахнулась, и в гостиную, потрясая пистолетами, ворвались двое конкретных пацанов. Когда они проскочили мимо меня, я вышел из укрытия и всадил каждому из них пулю в спину.
Как- то раз профессиональный наемник Генри Хасбэнд сказал мне, что в этих играх нет честных бойскаутов, и выстрел в спину -не подлость, а козырь. Я часто вспоминал его слова и думал о них. И в конце концов пришел к выводу, что он прав. Действительно-а если другой парень окажется быстрее тебя? Что тогда? Тогда получится, что тебя с твоим благородством закопают в землю, а он будет продолжать творить свое дерьмо. Все правильно. Выстрел в спину - козырь.
Подойдя к упавшим пацанам, я выстрелил каждому из них в голову и повернулся к Рите, которая неодобрительно качала головой.
- Ну ты и коварный! - сказала она, глядя на пять трупов, валявшихся на полу в разных позах.
- Какой есть, - ответил я. - А вот ты мне лучше скажи, этот Марафет - он тебе, как я понимаю, не до конца доверяет?
- Получается, что так, - вздохнула Рита и сняла с головы дурацкое полотенце. - Я могу, конечно, допустить его до своего тела, и он расколется, как гнилой орех.
- Я тебе допущу, - грозно сказал я. - Ты видела, какой я бываю в гневе?
И указал на покойников.
- Видела, видела, - отмахнулась Рита. - А ты видел бы, как Марафет вокруг меня токует! Как восьмиклассник! Он влюбился в меня, как… как… в общем, он от меня без ума. Но, сукин сын, за собой следит и лишнего не болтает. В этом смысле - молодец.
Рита посмотрела на меня снизу вверх и жалобно спросила:
- А ты что, совсем не рад меня видеть?
Я смутился, снова посмотрел на трупы и сказал:
- Рад, конечно, но ты же видишь…
- И не поцелуешь даже?
Я подошел к креслу и наклонился в Рите.
Она нежно обвила мою шею руками и притянула к себе. От нее пахло полынью и еще какой-то душистой травой. Я почувствовал на шее прикосновение ее теплых губ. Она прошептала:
- Костик, мокрый хвостик… Я так по тебе соскучилась! А ты?
Тут ее рука скользнула к моей ширинке, и я почувствовал, что тоже соскучился, и даже очень сильно.