Линож откидывается на койке спиной к стене с видом человека, закончившего трудную и утомительную работу. Смотрит на восьмерых, собравшихся в комнате, и чуть улыбается.

– Давай, Майк, – говорит Линож. – Мы тут без тебя отлично справимся. Чмокни за меня своего парнишку. Скажи ему, приятель из магазина передает ему привет.

Лицо Майка сводит судорогой. Ему хотелось бы дать Линожу по морде.

– Откуда ты столько знаешь? – спрашивает Хэтч. – Какого черта тебе от нас нужно?

Линож снова кладет локти на колени и ничего не отвечает.

– Хэтч, – говорит Майк. – Давай сделаем так: здесь будет сидеть двое из вас, а остальные пусть побудут в магазине. Повернем зеркало так, чтобы оттуда было видно.

– Ты не хочешь, чтобы он мог достать сразу нас всех? – спрашивает Хэтч.

– Ну… что-то вроде этого. – И Майк поворачивается к женщинам раньше, чем Хэтч успевает ответить.

– Давайте, леди, отвезу вас обратно в мэрию. Урсула протягивает ему ключи:

– Это от снегомобиля Люсьена Фурнье. Может, они здесь понадобятся.

Майк отдает ключи Хэтчу и поворачивается опять к ней. Урсула спрашивает:

– А Питер… там…

– Оставим его пока где холодно, – отвечает Майк. – Когда все кончится, проследим, чтобы… ну, чтобы все было сделано, как надо. А сейчас пойдем.

Урсула встает и застегивает куртку.

По пролету зала заседаний мэрии идет Джилл в халате с сумочкой в руках. На улице воет ветер.

Открывается дверь туалета, и входит Джилл. Секунду ее лицо остается спокойным – лицо женщины, совершающей ежевечерний ритуал подготовки ко сну. И сразу же наполняется ужасом. Выронив сумочку, она хватается руками за рот, чтобы подавить крик. Так она стоит мгновение, ошеломленная тем, что увидела. Потом поворачивается и выбегает.

В отгороженной спальной зоне подвала свет приглушен. В детском углу крепко спят все подопечные Молли, даже противный Дон Билз уже не безобразит. Примерно половина коек для взрослых тоже уже занята, в основном пожилыми людьми.

Молли Андерсон придерживает самодельную занавеску (наверное, это просто одеяло, пришитое к вешалке для одежды), пропуская Энди Робишо. Энди держит на руках Кэт. Несет ее к свободной койке. За Энди идут Молли и миссис Кингсбери.

Они подходят к койке в глубине комнаты и стоящей отдельно от прочих, и Молли откидывает одеяло и верхнюю простыню. Энди кладет Кэт на койку, и Молли ее укрывает. Они разговаривают тихо, чтобы не тревожить спящих.

– Ф-фух! – говорит Энди. – Она и в самом деле отрубилась.

Молли вопросительно смотрит на миссис Кингсбери.

– Это очень легкое снотворное, – отвечает та. – Док Гриссон сказал, что будь оно хоть чуть легче, и можно было бы покупать без рецепта. Я думаю, что у нее просто шок. Что бы она ни сделала или что бы ни сделалось с ней, сейчас она от этого далеко. Наверное, так лучше.

Миссис Кингсбери наклоняется и – быть может, сама себе удивляясь – целует спящую в щеку.

– Спокойной ночи, милая.

– А не надо, чтобы кто-нибудь с ней посидел? – спрашивает Энди. – Ну, посторожил?

Молли и миссис Кингсбери недоуменно переглядываются, как бы подытоживая, до какого идиотизма дошла ситуация. Сторожить Кэт? Такое безобидное создание? Действительно, мир сошел с ума.

– Ее не надо сторожить, Энди, – говорит Молли.

– Но… – начинает Энди.

– Пойдем, – приказывает Молли. И поворачивается уходить.

Миссис Кингсбери идет за ней. Энди секунду топчется у койки – он совсем не так уверен. Потом выходит следом.

Молли, Энди и миссис Кингсбери выходят в «гостиную» в подвале мэрии. Слева от них человек сорок – пятьдесят, большинство уже в пижамах и в халатах смотрят на мутный экран телевизора. Справа от них лестница. По ней сходят Сандра Билз, Мелинда Хэтчер и Джилл Робишо. Сандра в полном ужасе, Мелинда испугана и угрюма, Джилл на пике истерики… по крайней мере до тех пор, пока не замечает своего мужа. Она с плачем бросается в его объятия.

– Что случилось, Джилл? – спрашивает Энди. – Что такое, лапонька?

Некоторые из глядящих в телевизор оборачиваются. Молли глядит в бледное лицо Мелинды и понимает, что случилось еще что-то… но сейчас не время полошить тех, кто уже залег спать.

– Пойдем наверх! – командует она. – Что бы это ни было, поговорим об этом там.

У перекрестка Атлантик-стрит и Мэйн-стрит борется со снегом вездеход. Он движется вперед, хотя ему и приходится пробивать сугробы, доходящие до капота. Под такой вьюгой ему вряд ли еще долго ездить.

В машине сидят Майк, Урсула и Джоанна.

– Мне очень страшно! – говорит Джоанна.

– Мне тоже, – отвечает Майк.

В зале мэрии, не доходя до двери в туалет, стоят обнявшись Джилл и Энди Робишо. Мелинда и Молли стоят к этой двери ближе. Между этими двумя парами стоит Сандра Билз.

– Извините… – вдруг говорит Сандра. – Не могу я. Не могу больше.

Она проносится мимо Джилл и Энди, и бежит к выходу.

Сандра, плачущая, пробегает через офис мэрии, направляясь к лестнице. Она не успевает туда дойти, как открывается дверь и входит Майк, покрытый снегом и отряхивающий снег с ботинок. За ним идут Урсула и Джоанна. Сандра останавливается и смотрит на вошедших странным и диким взглядом.

– Что такое, Сандра? – спрашивает Майк. – Что случилось?

Дверь в дамскую уборную открывается. Медленно. Неохотно. Молли и Мелинда входят одновременно, сбившись плечом к плечу для храбрости. За ними видны Энди и Джилл Робишо. На лицах Молли и Мелинды выражение удивленного ужаса.

– О Бог мой! – восклицает Мелинда.

Молли и Мелинда видят: прямо перед ними стоит на коленях Кора Стенхоуп. Раковина полна воды, и по ее поверхности плавают седые волосы Коры. Она утопилась в умывальнике. Над ней на зеркале губной помадой написана все та же старая песня: ДАЙТЕ МНЕ ТО, ЧТО Я ХОЧУ, И Я УЙДУ. И по краям надписи Кора нарисовала кровавой помадой трости. Настоящей трости – той, что с волчьей головой – нет и следа.

Затемнение. Конец акта четвертого.

Акт пятый

Волны все так же бьются о скалы мыса, заливая маяк пеной, но сейчас отлив, и положение лучше, чем было. К сожалению, только временно, потому что: