Клево, все очень клево…
Композитора, отправившегося за свой столик дожевывать бутерброд с черной икрой, сменил раскрасневшийся губернатор:
- Очень радостно, - начал он свою речь, - что в нашем великом городе живут и работают такие талантливые молодые люди, как Владимир Витальевич Самошин. От имени городской администрации и от себя лично хочу искренне поздравить господина Самошина, надеюсь, что и все сидящие в зале присоединятся к моим поздравлениям с сегодняшним событием. Событием, которое так важно для всякого, кто решил посвятить себя науке и двигать ее вперед. К сожалению, так у нас часто бывает, что у тех, кто действительно достоин нормальных условий, способствующих научной деятельности, этих условий, мягко говоря, недостаточно. Так и в случае с Владимиром Витальевичем, труд которого я могу оценить лично, поскольку он активно сотрудничает с городской администрацией, - нет нормальных, да что нормальных, элементарных условий для созидания. Самого обыкновенного, что должно быть у всякого человека, - жилья. А потому, уважаемый Владимир Витальевич, позвольте мне преподнести вам подарок от министерства здравоохранения и министерства народного образования - ключи от однокомнатной квартиры в недавно построенном доме на Черной речке.
Губернатор торжественно передал ключи поднявшемуся на сцену Самошину и крепко пожал ему руку. Владимир, рассыпаясь в благодарностях, густо зарделся и, подождав, когда прекратятся бурные аплодисменты, объявил об окончании официальной части банкета.
И началось…
Тосты сменялись звоном бокалов. Звон бокалов тостами. Потом - ритмическая пауза в виде танцев, во время которых уже подвыпившие кавалеры начинали подсчитывать количество облапанных ими женских попок, а женщины примериваться, кого бы себе выбрать в качестве сексуального партнера на ночь.
Надо отдать должное Самошину, который, как и подобает настоящему карьеристу, вдобавок занимающему солиднейший пост, вел себя скромно, если не сказать строго. Стараясь выглядеть гипергалантно, он умудрялся так мило отказывать дамам в танце, что у тех не возникало даже мало-мальского намека на обиду. Да и вообще этот банкет для Владимира был интересен прежде всего с деловой точки зрения - новые знакомства, отнюдь не сексуальные, укрепление и без того крепких позиций в ученом мире, «выбивание» денег на нужды вверенного ему института и прочее.
- Владимир! - услышал Самошин за спиной незнакомый голос и обернулся.
Перед ним стоял холеный дядечка лет пятидесяти пяти с прикольными черными усиками а-ля Адольф Гитлер, который, воспользовавшись кратковременным одиночеством Самошина, тут же изъявил желание с ним познакомиться.
- Мое имя Герхард, - с едва заметным немецким акцентом представился незнакомец и протянул Владимиру визитку.
На светло-зеленом фоне ее лицевой части белая надпись гласила: «“Остенбах ГМБХ” - фармацевтическая компания». А чуть ниже черные буковки сообщали имя, фамилию и должность владельца прямоугольной картонки: «Герхард Герке, консультант».
- Очень приятно. Самошин Владимир, - на западный манер, без отчества, представился ректор Первого меда и, извинившись, что не может дать Герхарду свою визитку, которой у Самошина не было, поскольку уже успел все раздать, вежливо поинтересовался, чем обязан такому вниманию.
- Нашей компании небезынтересно сотрудничество с властными структурами вашего города, курирующими фармацевтическую отрасль, - несколько обтекаемо ответил немец.
- Я бы мог прямо сейчас познакомить вас с вице-губернатором, отвечающим непосредственно за фармацевтику. Он как раз находится здесь, - поторопился было отделаться от обладателя фюрерских усиков Самошин.
- Нас интересуете именно вы, Владимир. На то есть свои причины. В дальнейшем, я надеюсь, вы обязательно о них узнаете. А пока я лишь уполномочен пригласить вас завтра на деловой разговор в офис представительства нашей компании в Санкт-Петербурге, которое возглавляет Полина Петровна Остенбах. Завтра в полдень она будет рада вас видеть.
«А что», - подумал Самошин, - «возможно, мой завтрашний визит положит начало большому делу».
Позади остались защита диссертации, банкет. Служебная «Волга» несла Владимира и его довольных родителей, Виталия Евгеньевича и Ольгу Максимовну, в сторону района Черной речки. Им не терпелось посмотреть на собственную квартиру.
Опытный водитель без труда отыскал нужный дом. Им оказалось современное двадцатиэтажное здание с подземным гаражом и консьержем в подъезде.
Изумление Самошина и его пожилых родителей, вызванное такой навороченностью нового обиталища, достигло апогея, когда они, поднявшись на лифте на восемнадцатый этаж, открыли обшитую дорогой древесиной стальную дверь квартиры и переступили порог апартаментов.
Квартира была отделана «под ключ», по европейскому стандарту. Комната без мебели казалась огромной, прихожая выглядела как холл, а в просторной светлой кухне была даже встроенная бытовая техника - плита, вытяжка, посудомоечная машина. Не только родители, а и сам Самошин обомлел. И вот эта роскошь вдруг стала его собственностью?! Он будет здесь жить?
- Да, сынок, наверное, ты вспомнил сейчас свою любимую сказку из детства про скатерть-самобранку? - не веря своим глазам, произнесла Ольга Максимовна.
- И не говори, мам.
- Да уж, - причмокнул губами отец. - Может, и нам сюда перебраться?
- Почему бы и нет? - произнес Владимир, а про себя подумал: «Только вас здесь мне и не хватало».
Элегантно одетый молодой человек небрежным жестом откинул прядь темных волос со лба, бросил взгляд на стрелки наручных часов и направился к тяжеленной старинной двери здания. Взявшись за дверную ручку, он поднял глаза и прочитал надпись на табличке. Надпись гласила: «Международное представительство фармацевтической компании Остенбах ГМБХ в Санкт-Петербурге». Улыбнувшись, мужчина исчез в темноте дверного проема. Миновав освещенный холл и поднявшись по лестнице на второй этаж, он подошел к столу, за которым сидела секретарь, и произнес:
- Добрый день. Я - Самошин Владимир Витальевич, по вопросу сотрудничества.
В этот момент дверь напротив отворилась, и… в приемную вышла ОНА.
Самошин знал, что ему придется беседовать с женщиной, но почему-то ему казалось, что Полина Петровна должна быть дамой неопределенного возраста, или, если точнее сказать, возраста бальзаковского. Непременно с суровыми бровями и волевым подбородком, насквозь пропахшая запахом таблеток и нашатырного спирта. Образ аптечной продавщицы плотно засел в его воображении и никак не выветривался по пути на собеседование. И вот…
Та, что предстала его глазам, заставила его замереть на мгновение и потерять дар речи. Ее черные глаза в обрамлении густых длинных ресниц встретились с его взглядом. Она совершенно не была похожа на ту, чей образ рисовало его воображение еще минуту назад.