– Ну и где же? – поинтересовался Иван тоном, исполненным скепсиса, что задело убийцу, так что тот не счел нужным продолжать разговор.
– На том свете! – сказал он только и повесил трубку.
Левашов несколько минут ходил взад-вперед по кабинету. Просто невозможно было поверить в происходящее…
– Милый… – простонал за спиной томный голосок.
Иван вздрогнул. В дверях стояла в непринужденной позе Жанна, еще одна из девиц салона «Эвридика». На ней был распахнутый халат, не скрывавший ни круглые груди с темными крупными сосками, ни мохнатый лобок. Господин Левашов предпочитал, чтобы девушки не брили интимное место. Жанна была готова для любви, о чем и не преминула сообщить Левашову. Напористость и инициатива были ее визитной карточкой.
Иван задумался на мгновение – может, отослать девицу назад? Состоявшийся только что разговор со Скалой начисто отбил у него и желание, и аппетит, и вообще охоту что-либо делать.
– Пропало желание? – промурлыкала девица и прошагала к нему по ковровой дорожке с видом манекенщицы, сбрасывая по пути халат. – Неужто налоги не заплатил?
Она присела на корточки и ловко расстегнув его брюки, извлекла на свет мужское достоинство господина Левашова.
– Милый, да ты совсем мне не рад? – удивилась она, обнаружив, что его состояние далеко от боевой готовности.
И в самом деле, обычно на этой фазе встречи Жанна уже стонала под энергично трахающим ее партнером. Левашова же она хорошо знала как неутомимого любовника, и его теперешнее состояние внушало ей тревогу.
– Ну это поправимо! – сказала она тоном заботливого доктора. – Сейчас тетя Жанна все исправит!
Она эротично облизала губы и сомкнув их за пока еще съежившейся и маленькой головкой приступила к терапии.
Скальневич никогда не бросал слов на ветер. Сейчас, на первый взгляд, в его руках не осталось ни одной ниточки, способной привести к Анжелике. Неуловимая киллерша могла оказаться где угодно. Искать ее было бессмысленно. Скала не мог даже предположить, вернулась ли она в город или скрылась где-то в области. Либо же вообще покинула пределы страны, а могло быть и такое!
Но еще один вариант все же оставался. Скала приберегал его напоследок, как, пожалуй, самый трудоемкий и чреватый последствиями. Но теперь, похоже, выбора у него просто не было.
После разговора с Левашовым он связался со вторым своим заказчиком, Михаилом Ломовым, и выразил соболезнования по поводу потерянных на турбазе бойцов.
– Слушай, хрен с ними! – заявил бизнесмен. – А соболезнования свои можешь засунуть туда, где солнце не светило. Мне нужен результат! Нужны еще люди – дам, только будь добр, сделай, что обещал!
Скала заверил его в нескольких словах, что все будет тип-топ. Сложившаяся ситуация ему самому была крайне неприятна. Его репутация безупречного исполнителя была под угрозой. Этак, глядишь и уважать перестанут, а это было бы равнозначно смертному приговору.
Чтобы добраться до Сестрорецка, киллер снова воспользовался вертолетом Ломова. Особняк Стилета находился в десяти километрах от города и был окружен аккуратной рощей, за которой смотрел специально нанятый садовый дизайнер. Ближайшие соседи находились вне пределов видимости. Артем любил жить в одиночестве, словно настоящий русский барин, а плотная застройка новорусскими особняками севера Петербурга напоминала ему деревню, в которой каждый может заглянуть через плетень к соседу.
Киллеру это было на руку. Помощи извне Стилету ждать не придется. Оставалась только одна проблема – особняк день и ночь находился под наблюдением людей полковника Арсеньева. Наблюдение осуществлялось из специально снятого для этих целей дачного домика, находившегося в километре от стилетовской виллы, где в тот же день, когда Анжелика завалила Лагутина и скрылась от подосланных убийц, были установлены микрофоны. Сделано это было специалистами, якобы присланными для починки электронной аппаратуры, которая преднамеренно была выведена из строя мощным электромагнитным импульсом.
Специалисты числились в реально существующей фирме и не вызвали никаких подозрений у службы безопасности особняка. Стилет же, с некоторых пор ставший менее подозрительным, не заметил во внезапном отключении техники никакого подвоха. К тому же он принадлежал к поколению, выросшему и возмужавшему во времена, когда не было ни компьютеров, ни мобильной связи. Даже обыкновенный мобильник вызывал у него какое-то странное чувство, словно это вещь из совершенно чужого мира, и он старался пользоваться им, только когда это было действительно необходимо. Так что проблемы с электроникой он поручил решать секретарю, не задумываясь ни на секунду над тем, что могло их вызвать.
Микрофоны были размещены в традиционных местах – электророзетках и аппаратуре. В упомянутом уже дачном домике постоянно находились двое операторов-акустиков, которые должны были постоянно следить за разговорами на вилле, ведя выборочную запись. Несмотря на фантастические возможности вверенной им техники, сам процесс был рутинным и скучным.
Оба оператора, заступившие на смену этим вечером, имели чин лейтенантов. Один из них сидел за аппаратурой с наушниками, время от времени насмешливо косясь на напарника, который с сосредоточенным видом слушал концерт Николая Баскова по одному из радиоканалов.
Левашов снабдил киллера всей необходимой информацией, и теперь, сидя рядом с пилотом в барражирующей над окрестностями Сестрорецка вертушке, тот без труда обнаружил нужный ему домишко с расползающейся кровлей и покосившейся трубой, и даже разглядел в оптический прицел установленную на нем мощную антенну. Он сделал пилоту знак садиться и, перебравшись в салон, склонился над сумкой, в которой хранился его небольшой, но тщательно подобранный арсенал.
Концерт Баскова завершился. Слушавший его лейтенант потянулся и выключил радио.
– Насладился? – ехидно поинтересовался его напарник, отодвинув в сторону один из наушников.
– Вполне, – с достоинством ответил меломан.
Он обвел взглядом убогое помещение, в котором им приходилось сидеть уже не первые сутки. В доме было жарко натоплено, и от этого ощутимее становился запах плесени, который шел, казалось, изо всех углов. Дом давно было пора пустить на снос, половицы скрипели так, будто каждую секунду могли провалиться под ногой, в окнах не было половины стекол, их заменяли листы фанеры.
– Когда я этим решил заниматься, – милиционер показал коллеге на аппаратуру, – то представлял себе все немножко по-другому.
– Ага! – подхватил тот. – Вроде как сидишь ты в солнечном Парагвае или Уругвае, словом, там где-нибудь, выполняешь сверхсекретное задание в компании со сногсшибательной красоткой…
– Ну ты меня идиотом-то совсем не считай, ладно? – протянул лейтенант и встал, чтобы налить чаю в потрескавшуюся старую чашку.
– Почему – идиотом? – искренне удивился тот. – Я, например, именно так себе все и представлял.
Они оба были еще, в сущности, мальчишками.