– Елена Андреевна, добрый вечер! Сегодня приходить не нужно! Ко мне приехала родственница, она мне поможет!
– Что за родственница? – в голосе собеседницы явственно засквозила ревность. – Может, мне всетаки лучше прийти, я и магазины хорошо здесь знаю… Кем она вам приходится?
Ага, отметил про себя Коростелин – помимо ревности в Елене Андреевне, безусловно, говорило женское любопытство.
– Троюродная сестра из Волгограда, – сказал он. – Такая шебутная девчонка!
Как он и ожидал, Елена Андреевна сразу утратила интерес, ей бы хотелось пообщаться с такой же, как она сама, старой вешалкой, с которой можно бесконечно перемалывать свои невзгоды. Люди в старости, как заметил Коростелин, чаще вспоминают о неудачах и бедах да обсуждают сериалы. «Шебутная девчонка» здесь вряд ли могла составить компанию пожилой женщине.
Итак, этот вопрос был решен. Анжелика сбегала в ближайший магазин за продуктами, не пожалев при этом денег. Когда, вернувшись, она принялась выставлять на стол покупки, подкативший Александр только присвистнул.
– Ты что, банк ограбила?
– Может быть, и так! – сказала Анжелика.
Он так и не узнал, насколько его предположение близко к истине.
Совершив быстрое омовение в крохотной сидячей ванне, Анжелика занялась приготовлением ужина, который прошел практически в полном молчании. Но было что-то глубоко интимное в этой тишине. Анжелика почувствовала неожиданно, что с этим человеком, которого она увидела сегодня впервые, у нее, пожалуй, больше общего, чем с кем-либо из ее прежних любовников. Потому что ему была ведома та душевная боль, которую пережила она.
А после ужина Александр предложил ей устроиться на ночлег во второй комнате, которая оказалась ненужной после смерти отца и практически с тех пор не использовалась. Мебель здесь была закрыта пыльными простынями. Анжелика постояла, вдыхая застоявшийся воздух. Потом вернулась к Коростелину.
Свет в комнате был выключен, горел лишь монитор, освещая лицо сидящего перед ним инвалида. В этом голубоватом свете оно казалось еще бледнее. По-кошачьи бесшумно она встала за его спиной и положила руки на плечи. Почувствовала напрягшиеся мускулы и поразилась их силе. Александр отодвинулся от стола и развернулся к ней лицом. Девушка опустила голову, не выдержав его пристального взгляда.
– Я все еще мужчина! – тихо сказал он.
Ее глаза блеснули в темноте. Ничего не говоря, девушка стянула через голову свитер, потом тонкую рубашку. Через секунду она уже стояла перед ним полностью обнаженной, прикрывая смущенно интимные места ладонями.
– Иди… Ко мне! – выдохнул Александр.
Маркиза присела на ручку коляски, и несколько минут он просто гладил и сжимал ее тело, закрыв глаза, вдыхал его пьянящий запах. Она получала настоящее наслаждение от его сильных уверенных движений. Рука девушки пробралась под его одежду. Коростелина переполняло желание, это было более чем очевидно, и девушка не стала больше медлить.
Немного повозившись, она сумела устроиться в его коляске, и их тела тут же слились в единое целое. Ее бедра поднимались и опускались, лоно вбирало его напряженный орган до конца. Руки скользнули по его запрокинутом лицу, и она почувствовала влагу. Он плакал, стиснув зубы.
– Тебе больно? – она испугалась и замерла, вглядываясь в полутьме в его лицо.
– Нет, – простонал он, – продолжай, пожалуйста!
И тогда она снова начала двигаться в нарастающем темпе, погружаясь в сладострастный экстаз, в котором растворились все мысли и чувства.
Да, ему было больно. Но это была боль от осознания того, что этот невообразимо прекрасный миг – всего лишь подарок судьбы, от того, что он отсечен навсегда от нормальной полноценной жизни с ее радостями, о которых, может быть, ему не стоило больше вспоминать. Как он будет жить теперь?
Анжелика замерла с протяжным стоном, чувствуя, как его семя бьет в ее содрогающуюся матку. Поднявшись, она поцеловала его закрытые глаза и пошла в ванную привести себя в порядок.
Здесь она долго стояла под горячим душем. Пистолет и мобильник лежали рядом на табуретке. Когда зазвонил телефон, Маркиза не сразу услышала его из-за шума воды. По голосу Галины она сразу поняла – что-то случилось.
– Лика, девочка моя! – начала та без долгих предисловий. – Нам очень нужно тебя увидеть… Приезжай немедленно в Сестрорецк, иначе может случиться что-то страшное…
– Я еду! – успела сказать Маркиза, и связь тут же прервалась.
Открыв глаза, Александр сразу заметил записку, прикрепленную к часам. Потянул за шнурок над кроватью, включая бра, и пробежал по нацарапанным впопыхах строчкам. Маркиза обещала навестить его снова. «Очень скоро!»
Он полежал еще немного, глядя в потолок. В круге света от лампы были отчетливы видны разбегавшиеся по штукатурке трещины. На душе было тоскливо, как у выброшенной за порог собаки. Не нужно, не нужно было ей приходить! И ему не надо было откровенничать с ней. Глупо! С другой стороны, иначе нельзя было поступить. Она должна была знать с кем связалась, знать, на что способен этот человек… И если после предупреждения она не утратила своего боевого запала, то его совесть в любом случае чиста. Перед богом. Он взглянул на образок над кроватью – еще один из коллекции Елены Андреевны. Кажется, Николай Чудотворец. Отпечатано было скверно, букв не разобрать. Иногда эти аляповатые иконки вызывали в нем раздражение – не поможет кусочек бумаги, если нет истинной веры. А если есть, то и бумага не нужна. Но сейчас он был рад, что есть этот образок. Попросил у бога беречь ту, что явилась к нему, несмотря на запертые двери, почти как посланник небес… Или, может, все-таки ада! Елена Андреевна, наверное, могла сказать точно. Она в этом разбиралась. Но Александру было все равно, он просто молился за девушку.
Не успели последние слова сорваться с губ, как совсем рядом раздался звонок. Он быстро схватил трубку телефона, стоявшего на полу возле кровати. Подумал, что это может быть она. Но в трубке был другой голос – тот, от которого все внутри него оборвалось.
– Не разбудил? – поинтересовался Арсеньев.
– Нет, – сказал после небольшой задержки Александр.
– Это странно – сейчас ведь еще ночь! Ты что – не спишь по ночам? Неужели подружку завел?
– Я работал на компьютере… – сказал Коростелин, чувствуя, как сердце замирает от страха.
– Да, я к тебе как раз из-за компьютера и обращаюсь… – продолжил полковник.
Арсеньев по-прежнему находился на турбазе. Оттуда уже увезли трупы, но в воздухе все еще будто витал запах крови и ужаса. Милиционеры, продолжавшие без особой надобности обыскивать помещения, были молчаливы и сосредоточенны. На полковника же, казалось, атмосфера не давила. Он чувствовал только злость из-за того, что погиб Сотников, а чертова деваха опять упорхнула, уложив в лесу еще с десяток человек, о которых пока нельзя было сказать ничего определенного. Тела ломовских бойцов вместе с искореженной техникой также отправили в город, на озере сейчас работали водолазы.