Однажды, пока Вера еще сидела дома, к ней зашла Оксана Терентьева. Вера отправилась было на кухню варить кофе, выкладывать на стол опереточные сигареты «Собрание» и пепельницу, но гостья ее остановила. Оглядевшись по сторонам, Оксана не сразу поняла, чего ей не хватает, но в конце концов сообразила: телевизора.

— А чего телик не работает? — спросила она.

— Ну, ты же ко мне пришла, а не телик смотреть.

Но Вера знала, что Оксане плохо без телика. У Оксаны телевизор работал круглые сутки. Как-то раз она даже призналась:

— Мне нужен телик, чтобы казалось, что я не одна. Что, кроме меня, в квартире еще кто-то есть.

Веру ужаснуло это признание.

— У тебя же дети…

— А что дети? Что дети? Сидят по своим комнатам, — Оксана сделала ударение на последнем слоге — «комнатам», — в наушниках и уроки делают. А тут хоть чей-то голос.

Позабыв и про кофе, и про пепельницу, и про сигареты «Собрание», Вера нашла пульт и включила телевизор, привычно настроенный на канал «Культура». Как раз шли новости. Оксана вновь нахмурилась, увидев на экране симфонический оркестр, но тут изображение сменилось.

— Ой, смотри! Ты только посмотри, какой красавец!

Вера глянула на экран и обомлела. На экране был… Коля. Ее Коля.

— Как вы сами оцениваете свою работу? — спрашивала у него молодая кокетливая репортерша.

— Это были тяжелые дни, — без улыбки ответил Коля.

Вера поняла, что речь вдет о спектакле, который она видела в ноябре. И действительно, на экране мелькнула нарезка из сцен спектакля.

— Слушай, вот ты все знаешь. Это кто? — спрашивала между тем Оксана.

— Режиссер, — не своим, механическим голосом ответила Вера. — Дай послушать.

— Но вы рады, что получили номинацию? — продолжала репортерша и, не дожидаясь Колиного ответа, развернулась прямо на камеру: — Напоминаем нашим зрителям, что «Тяжелые дни» в постановке Николая Галынина выдвинуты на соискание премии «Золотая маска» в номинации «Лучший комедийный спектакль».

— Это, конечно, приятно, — говорил с экрана Коля, — но давайте дождемся результата.

— А каковы ваши творческие планы? — задала репортерша следующий ожидаемый вопрос.

— Меня пригласили в тот же театр ставить «Недоросля». Но есть и другие предложения.

Вера невольно поморщилась, вспомнив, как разговаривала голосом немца Вральмана.

Когда сюжет закончился, Оксана забросала ее вопросами. Вера выключила телевизор.

— У меня горло болит. Я не могу его перекрикивать.

— Ну, Вер, ну, расскажи! Ты его знаешь?

— Я была на его спектаклях. Он выходил на поклоны. Кстати, советую тебе детей сводить.

— Да ну, я театр не люблю. Я больше кино люблю. А он такой красавец — мог бы сам сниматься.

Вера слушала ее вполуха и рассеянно кивала в ответ. Она не подавала виду, но ей хотелось, чтобы Оксана, выпив ритуальную чашку кофе и выкурив ритуальную сигарету, ушла поскорее. Едва простившись затем с Оксаной, Вера заперлась у себя в кабинете. На душе было тоскливо, тревожно…

Коля… Ты думаешь обо мне? Вспоминаешь меня? Я тебе еще нужна? Ужасно было неловко, когда я сама позвонила, но оказалось, что не зря. А может, все-таки зря? Ладно, что толку об этом думать? Если ему будет нужно, он сам проявится, решила Вера.

Он проявился.

* * *

Получив номинацию, Николай набрался смелости, снова позвонил Вере на работу и пригласил на церемонию присуждения и вручения наград. На этот раз, к его удивлению, она согласилась.

— Давай я за тобой заеду, — предложил Николай.

— Спасибо, но давай лучше встретимся прямо там, на месте, — возразила Вера.

Конечно, где ему возить ее на своей подержанной «Тойоте», с горечью подумал Николай, хотя в глубине души понимал: дело вовсе не в классе автомобиля. Ей дорога ее независимость от него.

ГЛАВА 20

Они встретились в вестибюле Театра имени Моссовета, и опять, даже издали его поразила ее красота. Черное вечернее платье с длинным, но узким вырезом подчеркивало воздушную стройность фигуры. Жемчужное ожерелье придавало ее облику изысканность и аристократизм, гладко зачесанные назад волосы были уложены каким-то сложным, испанским, как он потом узнал, узлом на затылке. Сам Николай почувствовал себя неловко рядом с ней в смокинге, взятом напрокат. Но Вера улыбнулась ему, взяла под руку, и он забыл обо всем.

— Над чем ты сейчас работаешь? — спросила Вера. — Я видела тебя по телевизору, там сказали, что ты будешь ставить «Недоросля».

Николай состроил гримасу комического мученичества.

— Сорвалось. Я им предложил поставить мюзикл — знаешь, есть такие чудные зонги Юлия Кима? Они не захотели.

— Значит, ты сейчас в простое? Ты говорил, что есть и другие планы.

— Да, есть у меня один проект… Пойдем, уже начинается. Потом расскажу.

Премию он получил. Его все поздравляли, он благодарил и жал руки, растягивая губы в резиновой улыбке, но потом признался Вере, что его тяготит закрепившаяся за ним слава комедийного режиссера.

— Мне хочется сменить амплуа, — начал Николай уже на приеме а-ля фуршет по окончании церемонии. — У меня есть серьезный проект. Если бог даст…

— Вот голубки и встретились, — раздался знакомый ненавистный голос у них за спиной.

Они оба обернулись, и оба вздрогнули. Вера не видела сестру двенадцать лет, Николай чуть меньше, но то, что они увидели, шокировало обоих. Лора раздобрела. От «девяносто — шестьдесят — девяносто» не осталось даже воспоминаний. В своем очень открытом платье телесного цвета она напоминала колбасное изделие с перетяжками в нужных местах. И она была не одна. Ее держал под руку немолодой господин восточного типа, а по другую руку от нее стоял Звягинцев.

— Здравствуйте, Руслан Гаджиевич, — поздоровалась Вера с восточным господином, упорно игнорируя Лору.

— Вера Васильевна, — поклонился он и повернулся к Николаю: — Поздравляю.

Николай молча поклонился в ответ и сделал движение уйти.

— И мои поздравления, — тут же встрял Звягинцев. — Что-то ты последнее время стал избегать меня, Николай. Нехорошо, нехорошо. А у меня как раз появился новый проект, он мог бы тебя заинтересовать. И вас, Вера Васильевна, тоже.

— Вряд ли, — холодно ответил Николай, решительно намереваясь уйти, но Звягинцев ловко заступил ему дорогу.

— Это не имеет отношения к телевидению, — торопливо заговорил он. — Это чисто театральный проект. Вот Руслан Гаджиевич заинтересовался. А вы, Вера Васильевна, — Звягинцев обвел масленым взором обоих, — тоже ведь интересуетесь театром. С некоторых пор. — Он покосился на Лору, словно ссылаясь на источник информации. — Кстати, вас тоже можно поздравить! Вы стали вице-президентом банка. Должен признать, это был блестящий пиаровский ход.