— Твой отец дал ему работу… — не поверила Мариса.
— Эд был умен. Он легко и быстро заводил нужные знакомства. А про учебу в Гарварде он все выдумал. Тогда на бирже был подъем, и он получил работу биржевого маклера сразу после того, как я его бросила, — продолжала Джуди, улыбнувшись. — Но ему не повезло.
— Почему?
— Ну… — начала Джуди.
— Ему очень не повезло, — произнесла молодая женщина, которая подошла вместе с Джуди, и Лили повернувшись к ней, улыбнулась.
Она наверняка была адвокатом — в сером деловом костюме и лакированных туфлях, руки заняты папками, а темные волосы зачесаны назад и убраны в аккуратный пучок на затылке. Все это время, пока Лили и Джуди разговаривали, она о чем-то потихоньку беседовала с Линдси.
— Мы с вами еще не знакомы, — сказала Лили. — Меня зовут Лили Мэлоун. Вы адвокат Джуди?
— Меня зовут Ребекка, — ответила молодая женщина, улыбаясь. — Извините, что не представилась первой. Но меня немного загипнотизировало все это действо. Да, я считаю себя ее адвокатом.
— И очень хорошим адвокатом, — гордо произнесла Джуди.
В этот момент двери зала заседаний распахнулись, и судебный пристав дал сигнал, что можно входить. Эдвард опять начал спорить со своим адвокатом. Тот явно что-то советовал, а Эдвард горячился, качал головой и грозил пальцем. Линдси вышла вперед и дотронулась до плеча Лили.
— Вы готовы? — спросила она.
— Да, — ответила Лили, улыбнувшись Джуди. — Готова.
Лайам, Мариса, Джуди и все ее друзья из Хаббардз-Пойнт вместе зашли в зал заседаний.
Лайам наблюдал за Лили и невероятно гордился ею. В течение всех последних дней он хотел сказать ей, что Патрик и Джо стараются возбудить дело против Эдварда, привлекают двух других женщин из его жизни, чтобы Линдси Уиншип имела возможность обоснованно возразить против привлечения Роуз к сдаче анализа ДНК.
Зал наполнился людьми. Лайам поцеловал Лили в щеку, когда она встала, чтобы идти на место ответчика. Он почувствовал, что ее настроение изменилось. Для нее очень много значила поддержка всех ее друзей, особенно Марисы и Джуди. Он взглянул на них, сидящих между ним и Сэм, в ряду позади Лили, и подумал, каким же нужно быть человеком, чтобы методически уничтожать такие прекрасные души.
Если что-то и могло сделать этот момент почти приятным, так это вид Эдварда, корчившегося на другом конце зала за столом истца. Он все еще что-то настойчиво нашептывал своему адвокату. Лицо пожилого адвоката было морщинистым и худым, а взгляд — затравленным и беспокойным.
И тут пристав постучал молотком.
— Суд по делам семьи штата Коннектикут начинает свою работу. Председательствует достопочтенная Марта Ди Портер. Пожалуйста, садитесь.
Судья лет пятидесяти, высокая и стройная, с посеребренными сединой каштановыми волосами и легким загаром на лице, окинула зал заседаний темными глазами, которые, вероятно, видели намного больше страданий, чем выпадает на долю обычного человека.
— Судья Портер — женщина? — услышал Лайам шепот Бей.
— Это замечательно, — прошептала ей в ответ Тара.
— Заслушивание прений сторон в деле Хантер против Мэлоун, — читал секретарь суда. — Ходатайство о принуждении…
— Извините меня, — перебила его Линдси Уиншип, поднимаясь со своего места. — Ваша честь, если позволите, я бы хотела обратиться к делу неотложной срочности.
— Хорошо, мисс Уиншип… Вы адвокат защиты?
— Да, ваша честь. До этого момента я представляла в вышеупомянутом деле Лили Мэлоун и несовершеннолетнего ребенка Роуз Мэлоун. Однако я должна сделать самоотвод по причине конфликта интересов.
Лили коротко вскрикнула, словно раненое животное.
На другом конце зала сидел Эдвард, внимательно и настороженно наблюдая за происходящим. Его адвокат шептал ему на ухо, объясняя, что происходит, и на лице Эдварда стала расползаться медленная улыбка — она появилась только на поверхности, не затронув его души, как будто у него ее не было вовсе. Лайам видел, что Эдвард реагировал лишь на звук боли, и почувствовал к нему отвращение.
Лицо Лили было похоже на трагическую маску, когда Линдси разложила свои бумаги и повернулась к судье.
Нагнувшись, она положила руку Лили на плечо и что-то прошептала ей на ухо.
— Ваша честь, — вступил адвокат Эдварда, — это в высшей степени не соответствует правилам, и я возражаю. Оставить мисс Мэлоун без адвоката в данный момент неприемлемо. Мой клиент ждал девять лет, чтобы встретиться со своей дочерью.
Ребекка, адвокат Джуди, хмыкнула, а потом вдруг громко рассмеялась.
— Судья Портер, — сказала Линдси Уиншип. — Я хочу представить вам эти письменные показания, данные под присягой, и распоряжение суда в поддержку моей новой клиентки. Как видите, по этому делу уже было вынесено судебное решение с довольно серьезной проблемой с точки зрения правовых норм. Можно мне подойти?
— Да, — разрешила судья, и Линдси вышла вперед, чтобы положить один документ на стол секретаря, а другой — на стол истца, прямо перед Эдвардом.
Наблюдая за всем из второго ряда, Лайам видел, как побледнел Эдвард. Его лицо стало серо-белым, словно брюхо акулы. Адвокат пытался взять у него из рук этот документ, но Эдвард явно не хотел его показывать. И как только старый адвокат наконец смог вырвать у него документ, его лицо тоже приобрело свинцовый оттенок.
— Как видите, ваша честь, — сказала Линдси, после того как секретарь, занеся документ в свой журнал, передал его судье, — мистер Хантер уже имеет серьезные проблемы с выплатой алиментов на ребенка.
— Ваша честь, — воскликнул адвокат Эдварда громовым голосом, — это судебное решение было вынесено много лет назад. Оно было вынесено по отношению несовершеннолетнего ребенка, который не только не является предметом рассмотрения на этом заседании, но уже и совершеннолетний!
— Мне двадцать один год, — произнесла Ребекка, вставая.
— Ваша честь! — протестующе воскликнул старый ссутулившийся адвокат, а Эдвард сполз пониже на своем стуле и начал искать глазами выход из зала.
— Суд вынес решение, по которому он должен был платить алименты на ребенка, — продолжала Ребекка, — начиная со дня моего рождения, когда моя мать еще лежала в больнице. Однажды моя мать, когда еще была беременной, зашла к своей сестре — они договорились шить занавески для детской, а он подумал, что у нее роман на стороне, и избил ее так сильно, что у нее начались преждевременные роды.
Лайам видел, как Лили открыла рот от удивления, а ее глаза наполнились слезами. Они оба вспомнили тот день, когда родилась Роуз и как страдала Лили.
— Ему не повезло, — усмехнулась Ребекка, — что я родилась на три месяца раньше: придется платить и за эти три месяца.
— Ваша честь, — произнесла Линдси, — мистер Хантер по решению суда должен был выплачивать две тысячи долларов ежемесячно в качестве алиментов в пользу своей дочери. До настоящего момента он ни разу добровольно не заплатил ни цента. Мисс Хотон некоторое время получала его зарплату, но девять лет назад, когда он уехал, потеряла его из виду.