* * *

Я нашел ее на улице, хотя опять пошел дождь. Элла глядела на собор, прислонившись к дереву. Увидев меня, она, по-видимому, нисколько не удивилась.

– Моя бабушка утверждает, что в соборе есть Серая Госпожа, – сказала она, когда я встал рядом с ней, – но я до сих пор видела только мальчика, бродящего по крытой галерее. Это подмастерье каменотеса, он упал с лесов во время строительства шпиля башни, – и Элла поймала на язык каплю дождя. – Он любит пугать туристов. Нашептывает им всякие старомодные ругательства. Довольно нелепо, но, я полагаю, ему просто скучно. Я думаю, большинству призраков скучно.

Я счел это слабым оправданием тому, чтобы гонять одиннадцатилетнего мальчика по церковному двору, но свое мнение я оставил при себе.

Стены собора были темными от дождя, как будто их сделали из самого серого неба. До сих пор я относился к собору с презрением, как и ко всему, ради чего в Солсбери приезжали туристы. Но я прекрасно помнил, что в предыдущую ночь он мне показался единственным убежищем во всем этом чертовом городе. (Видите? Я чертыхаюсь также, когда мне страшно.) Тем убийственней была новость, что даже в его стенах водились привидения. Пусть даже это никакие не висельники, а только подмастерья каменотесов.

– Я… это… – Я стер с носа пару дождевых капель. – С момента моего приезда в Солсбери они с такой настойчивостью капали с неба, словно весь мир растворился в воде. – Я слышал о твоей бабушке. Думаешь… то есть… как ты считаешь, могла бы она мне помочь?

Элла зачесала влажные волосы за уши и задумчиво на меня посмотрела.

– Очень даже возможно, – сказала она наконец. – Она много знает о призраках. Я до сих пор видела лишь нескольких, но Цельда встречала их сотни.

Сотни! Очевидно, мир – существенно более неспокойное место, чем я себе воображал. Собственно, до сих пор я считал, что бородатые зубные врачи были самым великим злом, какое только можно встретить.

– Ты ведь из интерната, да? Попроси у Поппельуэллов разрешения нас посетить. Или ты на выходные едешь домой?

Домой… если бы я туда сбежал, это на все времена означало бы записаться в ностальгирующие размазни, которые выдумывают истории о привидениях, только чтобы вернуться обратно к своим мамашам. «Ну и что? – слышу я ваш протест. – Решительность лучше, чем смерть». Но при моей гордости это уже тогда составляло проблему. Не говоря уж о том, что я совершенно не переносил соседку, присматривавшую за моими сестрами и псом…

– Нет, – пробормотал я. – Нет, я не поеду домой.

– Прекрасно! – сказала Элла и поймала на язык еще одну дождинку. (Элла была с меня ростом, хотя и на класс младше.) – Тогда я скажу бабушке, что ты завтра зайдешь.

– Завтра? Но это уже слишком поздно. Что, если они сегодня ночью опять придут? – Паника в моем голосе была просто непереносима.

Правда, у меня в голове все еще звучал глухой голос: Но в конце заяц всегда мертв.

Элла наморщила лоб:

– Я ведь сказала, они не в состоянии тебе навредить! Они не могут к тебе даже притронуться. Единственный вред, который привидения способны причинить, – это твой собственный страх.

Ну, чудно! Его-то у меня, к несчастью, было более чем достаточно!

Видимо, у меня на лбу было написано, что я в отчаянии, потому что Элла вздохнула.

– Ну ладно! – сказала она. – Тогда приходи сегодня. Но не позже половины пятого. С пяти Цельда имеет привычку прикорнуть и, если ее потревожат, бывает в ужасном настроении.

Она выудила ручку из кармана куртки и схватила меня за руку.

– Дом номер семь, – сказала она, записывая название улицы у меня на руке, – идти прямо, через овечий выгон. Дом – сразу за старой мельницей. Но смотри не наступи в саду на жаб. Моя бабушка от них просто без ума.

Жабы… Что до них, то Ангусов папаша был прав. Ну да все равно. Дождевая капля размыла одну из букв у меня на руке. Я поспешно натянул рукав. У Эллы был красивый почерк. Естественно.

– Ты живешь у бабушки? – спросил я.

– Только когда мои родители в турне.

– В турне?

– Вторая скрипка и флейта. Они работают в оркестре. Но в не слишком хорошем. – Она повернулась, чтобы идти. – Так что до половины пятого, – бросила она через плечо.

Она пошла обратно к зданию школы, а я смотрел ей вслед.

Четыре призрака и внучка колдуньи. Ничего более дикого, думал я, теперь уже, пожалуй, не случится. Но, конечно, это было заблуждением.

V
Старинное убийство

У меня была только одна возможность поговорить с Эллиной бабушкой, до того как она погрузится в вечерний сон: улизнуть в час, отведенный для домашних заданий. Грозило это мне существенными неприятностями, но надежда избавиться от призраков стоила любых замечаний в школе. Было десять минут пятого, когда я вылез через окно мужского туалета; по дороге к воротам я едва не налетел на Бонопарта, но, к счастью, он был так поглощен своими мыслями, что меня не заметил.

Когда я, спотыкаясь, бежал вдоль дороги, ведущей через болотистые луга к старой мельнице, с неба опять тоненькими ниточками заструился дождь. Солнца нигде не было видно, но я предполагал, что оно стоит уже угрожающе низко, и на каждом шагу оглядывался в страхе, что на этот раз четыре висельника нанесут мне визит еще раньше. Но все, что я видел, были лишь несколько мокрых овец да два гуляки, промокших до нитки точно так же, как я.

Дом Цельды Литтлджон стоял за заросшей боярышником изгородью, которая была такой высокой, что от него виднелась лишь самая макушка красной крыши. Садовые ворота заедали, и, когда я их наконец открыл, от них отпрыгнули две жабы. Третья сидела на циновке перед дверью. Она изумленно оглядела меня с головы до ног своими янтарными глазами и квакнула. Можно было подумать, что она никогда ничего более странного, чем я, не видела. Едва я нажал на слегка заржавевшую кнопку звонка и Элла открыла мне дверь, жаба попыталась, минуя ее, запрыгнуть в дом, но Элла оказалась проворнее и схватила ее натренированным жестом.

– Постыдилась бы даже пытаться! – сказала она, строго взглянув на брыкающийся предмет. – После всего, что сегодня утром произошло, вам запрещено переступать порог дома как минимум месяц.

Она посадила свою пленницу в большой горшок рядом с дверью, где уже сидели две другие жабы, и накрыла его сверху платком.

– Сегодня утром моя бабушка об одну из них споткнулась, – сказала Элла, подав мне знак следовать за ней. – Она вывихнула себе ногу, и все потому, что не хотела на нее наступить! Я уже Цельде сто раз говорила, что нечего впускать их в дом, но она просто слышать об этом не хочет!

Когда мы проходили мимо гостиной, я заметил еще двух жаб, они сидели на софе. Элла проследила за моим взглядом и вздохнула.