Бонни лизнула ее в лицо, и Кейт заметила, что шерсть собаки была перепачкана какой-то белой пылью – чем-то вроде штукатурки или мела. Оглядевшись, Кейт обнаружила, что этим веществом было усыпано все вокруг – особенно правая тропинка. Вероятно, это был материал, который Дженкинсы использовали для ремонта маяка.
Кейт тщательно отряхнула шерсть Бонни, пристегнула поводок к ошейнику и зашагала прочь от маяка, потянув собаку за собой. Вдохнув холодный воздух полной грудью, она вдруг ясно осознала одно: она приехала сюда для того, чтобы провести День благодарения рядом со своей сестрой. Где бы Вилла теперь ни была, Кейт ощущала ее присутствие именно здесь, в Сильвер Бэй, и она не хотела оставлять свою сестру в одиночестве.
Кейт знала, что Тедди бы понял ее. И Мэгги тоже.
Ей захотелось, чтобы и у Джона был брат или сестра и чтобы он знал, что значит быть рожденным одними родителями и вырасти вместе, разделяя все радости и невзгоды.
Вспомнив, что произошло сегодня, Кейт снова забеспокоилась: что-то было не так. Когда она приехала, Джон явно был дома, но почему-то не захотел выйти к ней. Возможно, он решил больше вообще не встречаться. Он позвонил ей в Вашингтон, чтобы сообщить об убитой девушке, но потом, вероятно, спохватился, что зашел слишком далеко, и решил дать задний ход.
При мысли об этом Кейт стало еще холоднее, и порыв пронизывающего ледяного ветра заставил ее содрогнуться. Опустив глаза, чтобы они не слезились от ветра, она ускорила шаг и сильнее закуталась в свое шерстяное пальто. Вдруг Бонни залаяла. Кейт испуганно подняла глаза, но, увидев, в чем было дело, с облегчением вздохнула и улыбнулась. Бонни вырвалась и вприпрыжку понеслась через поле, и улыбка на лице Кейт становилась все шире и шире.
По дороге в гостиницу «Восточный ветер» Джон позвонил доктору Беквиту и предупредил, что опоздает на встречу в Уинтерхэме. Потом он свернул на дорогу, ведущую к маяку, и увидел издалека две двигающиеся вдоль берега знакомые фигуры – высокую женскую и низенькую собачью. Несомненно, это были Кейт и Бонни.
Припарковав машину у дороги, Джон выпустил Брейнера, и тот, вне себя от восторга, помчался навстречу своей любимице. Джон с удивлением почувствовал, что в его сердце при виде Кейт вспыхнула такая же безудержная радость. Они шли навстречу друг к другу по высокой траве, и губы Джона невольно застыли в широкой улыбке. Когда они, наконец, остановились друг напротив друга, он увидел, что щеки Кейт горели от ветра, глаза радостно сверкали, а на лице сияла такая же счастливая улыбка, как у него самого.
– Привет, – сказала Кейт.
– Привет, хорошо, что я вас нашел.
– Это было так трудно?
– Папа передал мне, что вы остановились в «Восточном ветре», как в прошлый раз. Я поехал сюда и… Как хорошо, что я встретил вас по дороге.
Кейт улыбнулась.
– Вы приехали сюда из-за известия о последнем убийстве? – спросил Джон, хотя не сомневался, что именно так оно и было.
– Да, – ответила Кейт. – Я почувствовала, что просто не могу оставаться в Вашингтоне. Мне нужно было приехать сюда, чтобы снова соприкоснуться со всем этим… Я купила сегодня местную газету и прочитала про эту девушку, Аманду Мартин… Она любила море, работала в лодочной мастерской…
– Да, я тоже это читал, – кивнул Джон.
Они помолчали, глядя друг другу в глаза.
– Ну, какие еще у вас тут новости? – поинтересовалась Кейт.
Джон молча нахмурился, скользя взглядом вдоль берега. Он вспомнил последнюю встречу со своим клиентом, новые заключения доктора Беквита, вспышку, промелькнувшую в глазах Меррилла, когда он впервые увидел фотографию Виллы… Новости работы переполняли его голову, но он не хотел говорить об этом с Кейт.
– Какие еще у нас новости? – задумчиво произнес он. – Ну, разве что наш Брейнер опять зарос грязью.
– Вы собираетесь его выкупать? – обрадованно спросила Кейт, словно все ее печали тотчас отступили на второй план при этом известии. – Бонни сегодня тоже вся перепачкалась у маяка в чем-то белом. Наверное, это известка или штукатурка… – а ведь это так вредно для собак. Ее тоже нужно срочно вымыть.
– Итак, перед нами стоит задача – вымыть обеих собак, – с шутливой серьезностью сказал Джон.
– Поедем на автомойку? – предложила Кейт.
Джон улыбнулся. Сердце у него учащенно забилось, как у подростка на первом свидании. Он не переставал удивляться тому, что с ним происходило. Совсем недавно он лежал на кровати в страшной депрессии, не желая ничего видеть и слышать, а теперь его переполнял юношеский энтузиазм, и ему казалось, будто за спиной у него вдруг выросли крылья.
– Зачем на автомойку? Наш дом неподалеку, – сказал Джон, кивнув на белеющий невдалеке дом, в котором они не жили уже почти месяц.
– А Брейнер поместится в вашу ванну? – спросила Кейт. – Он ведь не маленький.
– Поместится. Ванна у нас большая.
– Тогда пойдемте, – согласилась Кейт и посвистела, подзывая Бонни.
Джон взял Кейт за руку. Ладонь была маленькая и холодная, и он немного потер ее, чтобы согреть.
Держась за руки, они пошли по направлению к дому. Путь их лежал через сад. Когда они подошли к ручью, Джон перепрыгнул через него и, обернувшись, протянул руку Кейт, чтобы помочь ей перебраться на другую сторону. Женщина улыбнулась, встряхнула головой и перепрыгнула сама.
Джон хотел уже отправиться дальше, но увидел, что Кейт остановилась и с любопытством уставилась на воду. Ручей уже начал замерзать и покрылся по краям тонкой коркой льда.
– Видели бы вы его весной, во время полноводья, – заметил Джон.
– Ручей течет на запад, – произнесла Кейт, глядя на воду, как зачарованная.
Собаки остановились у ручья и, погрузив лапы в грязь, принялись пить.
– Да, точно, – подтвердил Джон. Он заметил это много лет назад, но не придавал этому особого значения.
– Это очень необычное явление, – сообщила Кейт. – Все реки и ручьи здесь, как правило, текут на восток, к океану.
– Значит, у нас очень необычный ручей, – сказал Джон, радуясь тому, что Кейт это заметила.
– Интересно, видела ли его Вилла? – задумчиво произнесла Кейт. – У нас на Чинкотиге тоже был такой необычный ручей… Он был мне очень дорог – намного больше, чем Мэтту и Вилле. Когда мне было тяжело, особенно после смерти родителей, я иногда приходила к этому ручью, чтобы посидеть возле него…
– В одиночестве?
Кейт кивнула.
– Да. Мне хотелось побыть одной. Я забиралась там на большой камень, с которого было видно море за дюнами и слышен шум волн, ударяющихся о берег… Там, далеко, бушевало море, но у ручья чувствовалось какое-то необыкновенное умиротворение – его тихое журчание действовало так успокаивающе…